Искатель, 2009 № 05 | страница 37

Анатолий Агарков

СОЗДАТЕЛЬ

О, сколько нам открытий чудных

Готовят просвещенья дух

И опыт, сын ошибок трудных,

И гений, парадоксов друг,

И случай, бог изобретатель…

А. С. Пушкин

Когда за офицером МУРа закрылась дверь, дед покрутил пальцем у виска и сказал:

— В семье не без таланта.

Это он обо мне. И все поняли, что он имел в виду.

Консилиум состоялся немедленно: вся родня налицо — отец, мама, бабушка. Вот дед не остался: он — генерал, занятой человек. Но с порога объявил:

— Присоединюсь к решению большинства. А если ремень присудите, то рука еще не ослабела.

Он продемонстрировал кулак, весь в веснушках, как мордашка первоклассницы и таких же габаритов.

Я сидел на диване и тяжко вздыхал. Меня только что отмазали от тюрьмы, от колонии для малолетних преступников, от СИЗО или, по крайней мере, от «обезьянника». Семью — от позора. А такую семью, скажу я вам, нельзя позорить ни в коем случае. Судите сами.

Дед, папа мамы, — генерал ГРУ. Больше о нем ничего не знаю, и не положено.

Бабушка, мама папы, — заслуженная учительница (или учитель — как правильнее-то?) Башкирии. Преподавала естественные науки в одном из сел Предуралья. Там и вырастила одна сына, медалиста и умника, без экзаменов поступившего в самый престижный вуз страны. Теперь она на пенсии, живет с нами, кормит папу пирогами, меня — пирожками.

Папа — выпускник МГИМО. Ему прочили блестящую дипломатическую карьеру. Она так и начиналась. Но Родина потребовала от сына своего исполнения патриотического долга. Долг был исполнен, а карьера загублена. Британские секретные службы не докопались до инициаторов политического конфуза и выслали молодого дипломата (в том числе) из страны — а могли бы посадить, и надолго, знай всю правду. Отец ушел из МИДа, осел в одном из кабинетов того самого заведения, которое испортило ему дипломатическую карьеру. Подшивал бумажки, в начале каждого часа аккуратно прикладывался к горлышку сосуда с коньяком, который покоился во внутреннем кармане пиджака. Более секретно, в дальнем углу никогда не открываемого ящика, хранился заслуженный, но не любимый орден — для него даже не было проверчено дырочки ни в одном из френчей хозяина. Отец не то чтобы тяготился службой в Конторе — не горел, не увлекался, не стремился, — просто отбывал положенное время за вполне приличную зарплату. Постоянно выпивая, он никогда не напивался — то ли привычка, то ли специальные (для шпионов) таблетки. Мама деликатно не замечала его слабостей и всячески поддерживала авторитет главы семьи.