— Третий шанс — крыша, — сказал следователь. — У такого дома должны быть мансардные окна.
Перелезть со стены на крышу было поистине цирковой задачей. В какой-то момент Жаров чуть было не выпустил из рук гребень водослива. Пришлось максимально напрячь мускулы и сделать переворот с махом ногой, опять вспомнив пресловутую школьную физкультуру.
Крыша особняка была обшита медью, что свидетельствовало о хорошем достатке хозяина. Ноги скользили по металлу, Жаров ясно представил полукружье балкона, каменные перила, о которые он непременно стукнется затылком, если слетит с крыши…
— Что это еще такое? — услышал он удивленный возглас следователя. — Похоже на… Ни на что не похоже!
Широко балансируя руками, Жаров подобрался к своему другу: тот стоял на гребне крыши, рассматривая некую скошенную колонну, которая возвышалась над медным покрытием сантиметров на восемьдесят. Жаров провел по срезу сооружения рукой — гладкая ячеистая поверхность с рисунком пчелиных сот.
— Похоже на солнечную батарею, ты хотел сказать?..
— Точно! — с иронией заметил Пилипенко. — Что-то научно-фантастическое. Солнечная батарея гораздо больше размером. Впрочем, где вам, гуманитариям, знать! Это устройство предназначено для каких-то иных целей… А вот и мансардное окно, прцчем приоткрытое.
Их было три на каждом скате крыши — наклонных окон вровень с медной кровлей. Одно из них слегка повернуто… Пилипенко нагнулся и осторожно открыл створку. Жаров заглянул внутрь: комната темна. Он посветил миниатюрным фонариком, неизменным атрибутом черной крымской зимы, и увидел, что прямо под окном расположен широкий диван.
— Что ж, — сказал Пилипенко. — По крайней мере, не придется снимать ботинки, чтобы прыгнуть внутрь.
10
Мансарда оказалась просторным помещением с наклонными стенами, похоже, приспособленным под танцевальный зал. Посередине возвышалась, загадочно и жутко мерцая игрушками, новогодняя елка — настоящая, пахнущая хвоей и смолой.
Луч фонарика отражался в разноцветных шарах и гирляндах. На полу лежал, будто подстреленный влет, бумажный попугай. У треугольной стены громоздился длинный стол, полный закусок, бутылок, антикварных ваз с фруктами и сладостями.
— Странно, — сказал Пилипенко, да Жаров и сам это заметил, — бокалы полны, тарелки тоже, но вряд ли кто-либо здесь притронулся к еде.
— Вообще, все это выглядит каким-то мертвым, — проговорил, поежившись, Жаров.
Казалось, тут ждали гостей, которые почему-то не пришли, будто бы само время остановилось и Новый год пришлось отменить.
