Ее глаза хитро блеснули. Она порылась в сумочке и достала маленький бумажник. Развернула.
— Я всегда ношу ее с собой. Отец снимал…
При слове «отец» ее губы скривились — еще одна тайна…
— Эта фотка мне особенно дорога. Именно потому, что я не могу с уверенностью сказать, где она, а где я.
— Разве так бывает? — Родион рассматривал снимок, где стояли, обнявшись, две маленькие Маши в одинаковых сиреневых платьицах.
— Бывает. Мне кажется, что фотографию обернули зеркально при печати. Помню, я тогда стояла слева. А теперь я справа. Но иногда меня почему-то берет сомнение, что левая — это я… — Маша вдруг запнулась, ее взгляд потух, лицо застыло, будто невидимый режиссер бытия запланировал в этом месте остановленный кадр. — Впрочем, однажды между мной и сестрой появилось различие… — Маша замолчала, сощурившись, словно увидела что-то в далеком мареве правого берега.
— Если не хочешь, не вспоминай, — мягко сказал Родион, хотя больше всего на свете ему хотелось, чтобы она вспомнила.
— Нет, почему же? Дарья сделала татуировки. Вот тут, — изогнувшись, Маша провела ребром ладони поперек своей поясницы, как бы показывая длину воображаемой косы.
Краем глаза Родион заметил, как двое мужчин за соседним столиком плотоядно уставились на девушку. Он и сам ощутил внезапный прилив желания от вида ее изогнутой спины.
— Два дракона, как синие стрелы, — закончила она. — С тех пор мы и отличаемся на этот недвусмысленный штрих.
Родион молчал, стараясь не спугнуть внезапную откровенность. Маша погремела льдом в бокале, отхлебнула и спокойным голосом продолжила свой рассказ:
— Она связалась с одним парнем, который и сделал ее, в конечном счете, такой. Помнишь, меня вызывали в милицию, когда весь театр переполошился?
— Это из-за нее?
— Да. Все мои беды из-за нее. Дело в том, что Дарья находится в розыске.
— Она что-нибудь натворила?
— Нет. Просто пропала. Этого бы никто не заметил: мы жили на той квартире тихо и почти ни с кем в доме не общались… Квартиру нам дали на двоих после детдома, потому что у Дарьи был уважаемый… Это называется «спонсор». Я оттуда сбежала, снимала комнату за городом, работала в театре. Где меня и нашел Раковский. Я не слишком путано рассказываю?
Родион толкнул воздух рукой, дескать: продолжай. Он уже не мог понять, всегда ли у Маши была такая манера: говорить, перескакивая с одного на другое, или это тоже появилось недавно, после поездки в Москву.
— Так вот, однажды в той квартире, где осталась Дарья, прорвало трубу. Соседям пришлось ломать дверь. Выяснилось, что дома никого нет, и давно: цветы в горшках умерли. Соседи вызвали милицию, объявили розыск, добрались до меня, уже здесь, в Самаре… Я рассказала в милиции все, что знала о сестре. В общем, доигралась она со своей жизнью. Наверное, напоролась на маньяка.
