Дед повернулся лицом к югу и один за другим произвел три выстрела, кладя заряды рядом. Картечь проделала в травостое и рядах противника широкую просеку.
— Дочка, не отставай! — крикнул старик, подавая личный пример.
Все трое что есть мочи кинулись в образовавшийся коридор.
Они бежали уже не менее четверти часа — не разбирая дороги, почти вслепую, — но по-прежнему слышали за собой возбужденный писк и легкое топотание преследователей. Пасючья стая не отставала. Ника заметно выдохлась и начала то и дело спотыкаться — вот-вот упадет.
— Под руку ее хватай! — скомандовал старик товарищу и подхватил девушку за локоть со своей стороны. Но он и сам выглядел не лучшим образом — дыхание с надсадным хрипом вырывалось из его груди, а бороду покрывали клочья пены, точно у загнанной лошади.
Вдруг Блямс заметил по правую руку от себя торчащие над травяным полем макушки деревьев.
— Дед! — просигналил он. — Двигаем к лесу! Там оборону держать легче.
Еще пять минут бега — и они наконец оказались на опушке. Ника совсем без сил повалилась за первое же дерево, Дед упал рядом и, развернувшись, приготовился отстреливаться; Блямс, тяжело дыша, оперся о ствол.
— Стреляй, Дед! — выдохнул он. — Чего ждешь? Давай: блямс! блямс! пали!
— По кому стрелять-то? — прохрипел тот в ответ.
Блямс удивленно вгляделся в предутренние сумерки: странное дело, но пасюки, которые секунду назад едва не хватали их за пятки, куда-то сгинули. Обрывающиеся перед самой опушкой заросли бурьяна стояли неколебимой стеной, только легкий ветерок слегка шевелил коричневые свечки конского щавеля.
— Куда они все подевались? — захлопал пушистыми ресницами парень. — Я уж думал все — не уйти нам…
— Может, тут граница, конец их территории? — предположил Дед, впрочем, не очень уверенно.
— А чья тут территория начинается? — поинтересовалась девушка.
— Откуда нам знать, — пожал плечами старик, — да и какая разница?
— Нет, но все-таки… если даже пасюки побоялись сюда соваться…
— Дело говоришь, дочка, — согласился старик, утирая шляпой лицо и бороду.
— А тихо-то здесь как, — заметил Блямс, — никакой живности не слыхать.
— Тоже тревожный знак, — нахмурился Дед.
Они огляделись вокруг.
Лес, на опушке которого они очутились, прямо сказать, был довольно странен: деревья с изогнутыми, словно скрученными неведомой силой стволами, покрытыми глянцево-чёрной корой, простирали над ними безлистные корявые ветви, с которых неопрятными космами свисали гирлянды влажного фиолетового мха. Мох источал малоприятный запах, какой-то… химический.
