Он взял руку Ханны и приложил к своей груди. Ее ладони было тепло, почти горячо, но Ханна, отчего-то смутившись, не посмела поднять на него глаз.
Филипп продолжал ее целовать, и девушка судорожно вздохнула — то ли от страха, то ли от удовольствия.
— Честно говоря, я не был уверен в том, что ты девственница.
— Не был? — удивилась она.
— После того, что случилось в моей комнате, я засомневался. Мне показалось, что ты достаточно хорошо знаешь, что делаешь. — Он поцеловал жену под подбородком, перешел на шею… Пальцы ласкали сквозь тонкий шелк ее грудь. — Значит, ни один мужчина не касался тебя так?
— Нет.
— Никогда? — промурлыкал он.
Девушка молча покачала головой. По довольной улыбке Филиппа она догадалась: ему нравится, что она принадлежит лишь ему одному. И ей тоже это нравилось…
— И так? — продолжил он свой допрос.
Его ладони полностью легли ей на грудь, и с гy6 Ханны едва не сорвался стон. От его дразнящих прикосновений у нее голова пошла кругом…
Филипп подхватил се на руки и бережно уложил на постель. Потом освободился от одежды и присел сам.
Ханна не могла не посмотреть на то, что наконец-то открывалось ее взгляду. Может быть, она и не была экспертом, но ей показалось, что природа наградила короля щедро.
Опершись на локоть, Филипп прилег рядом, на губах его играла так хорошо знакомая ей хищная улыбка.
— Ну, вот мы и вместе.
— Вот мы и вместе, — эхом отозвалась она.
Наконец-то, а то ей уже начинало казаться, что этот момент не наступит никогда.
Филипп прошелся губами по ее груди. Один раз, другой, затем взял в рот напрягшийся сосок, и это ощущение было настолько сильным, что она, выгнув спину, вскрикнула.
Он целовал ее руки, плечи, живот, и его прикосновения заставляли Ханну вздрагивать и изгибаться от наслаждения. Да и ее собственные руки, казалось, зажили своей жизнью, лаская его так, как она представляла себе лишь в самых откровенных фантазиях.
Вскоре ночная сорочка, назначением которой было возбудить Филиппа, стала просто мешать, и он помог девушке сиять ее. Теперь кружевное белье было единственным, что оставалось на Ханне.
— Какая ты красивая…
Она и ощущала себя красивой и больше уже ничего не боялась, ни капельки. Почему же раньше она так нервничала? Все было совершенно, абсолютно правильно, так, как надо.
Руки Филиппа медленно стянули шелковую тряпицу с ее ног, а потом Ханна сделала то, что удивило их обоих. Она притянула его к себе поближе и сама стащила белье с его бедер. Ей безумно хотелось, чтобы обнажены были они оба.
