Вокруг раздались громоподобные аплодисменты, а у Ханны внезапно ослабли колени. Совсем некстати.
«Запомните, вы должны выглядеть величественной и уверенной в себе, но ни в коем случае не холодной и отрешенной», — не переставал твердить ей учитель по этикету. Но в данной ситуации это, к сожалению, было почти невозможно. Единственное, что она могла сделать сейчас — держаться прямо и при этом не упасть в обморок.
Через две недели она станет женой этого безумно красивого и могущественного человека. Через две недели она будет королевой.
Трясясь от волнения и страха, девушка позволила ему вести себя вперед по ступенькам. Только не споткнись, только не споткнись, повторяла она про себя. Наверное приняв во внимание нескрываемый ужас, с которым она реагировала на все происходящее, Филипп приобнял ее рукой за талию, хотя этим серьезно нарушал этикет.
— Расслабься, худшее позади, — склонив голову, прошептал он.
Ханна была так ему благодарна, что едва не расплакалась прямо там, на лестнице. От него исходила уверенность в себе. Если бы только она могла впитать в себя частичку этой спокойной силы, этого превосходства…
Когда они наконец достигли верхней ступеньки, откуда будущая королева должна была поприветствовать свой народ, Филипп, нанося очередной ущерб торжественной церемонии, повел ее прямо к огромным двойным дверям с позолотой, которые, будто бы по своей собственной воле, раскрылись, приглашая ее внутрь.
Они шли по бесконечным коридорам, а за ними следовали королевские прислужники, звонко стуча каблуками по мраморному полу. Остановившись возле резных дверей красного дерева, король обернулся.
— Дайте нам минуту, — сказал он, и Ханна поняла это как приказ слугам не тревожить их. Потом, проведя ее в комнату, он закрыл за собой дверь.
Три стены из четырех были заняты книжными полками, достигавшими высокого расписного потолка. Ханна никогда еще не видела такого огромного количества книг в одной комнате, даже в университетской библиотеке на своей родине. В центре находились диваны и кресла, обтянутые дорогой красной кожей, к одному из которых и подвел ее Филипп, предложив сесть.
Ее ноги были такими слабыми, а коленки столь сильно дрожали, что у девушки не оставалось иного выбора, кроме как подчиниться.
— Мне принести нюхательную соль? — спросил Филипп.
На секунду Ханне показалось, что он, возможно, зол на нее, и едва ли можно было винить его за это, если учесть, как же сильно она оплошала… Однако, подняв на него глаза, девушка заметила лишь удивленную улыбку. И ироничную, и приятную одновременно.
