Определяя границы своей деятельности, государство должно стремиться приблизить действительное положение вещей к правильной и подлинной теории в той мере, в какой это допустимо и возможно и этому не препятствуют серьезные основания, связанные с непреложной необходимостью. Возможность эта зависит от того, достаточно ли люди восприимчивы к свободе, которую постоянно проповедует теория, может ли свобода привести к тем благотворным последствиям, которые ей всегда сопутствуют, если ей не ставятся преграды; противодействующая же свободе необходимость исходит из того, чтобы внезапно дарованная свобода не уничтожила, не разрушила то, без чего невозможно не только какое бы то ни было дальнейшее продвижение, но подвергается опасности и само существование вообще. То и другое должно всегда обсуждаться на основании тщательно проведенного сравнения настоящего и предполагаемого в будущем положения вещей и последствий того и другого.
Это основоположение всецело вытекает из применения установленного выше общего принципа проведения всяких реформ (см. с. 136) к данному случаю. Ибо как там, где отсутствует достаточная восприимчивость к свободе, так и там, где она неизбежно затрагивает упомянутые выше результаты, принципы чистой теории, привнесенные в действительность, не в состоянии создать результаты, которые могли бы возникнуть вне действия посторонних факторов. Для дальнейшей разработки установленного принципа я больше ничего не добавлю. Я мог бы, конечно, дать классификацию возможных состояний действительности и продемонстрировать таким образом применение этого положения. Однако тем самым я вступил бы в противоречие со своими собственными принципами. Ведь я утверждал, что каждое подобное применение требует обозрения целого и всех его частей в самой полной связи, а построить такое целое с помощью одних гипотез невозможно.
Если связать с этим правилом, регулирующим практические действия государства, законы, предписанные ему изложенной выше теорией, то из этого последует, что государство должно руководствоваться в своей деятельности только необходимостью. Теория сводит его деятельность к одной только заботе о безопасности, поскольку только это недоступно отдельному человеку, и поэтому в данном случае деятельность государства необходима. Правило, определяющее его практические действия, требует строгого подчинения теории, за исключением тех случаев, когда дейсгви- тельное положение вещей заставляет его от этого уклониться. Таким образом, все изложенные в данной работе идеи ведут к принципу необходимости как к своей конечной цели. В чистой теории границы этой необходимости определяются только особенностями естественного человека; в практическом ее применении к этому присоединяется индивидуальность реального человека. Этим принципом необходимости следовало бы, как мне представляется, руководствоваться как высшим правилом в любой практической, связанной с человеком деятельности, поскольку только он ведет к прочным, бесспорным результатам. Соображения пользы, которые могут быть ему противопоставлены, не допускают твердого и уверенного суждения. Они требуют исчисления вероятности, которое, даже не принимая во внимание то, что это исчисление по самой своей природе никогда не бывает безусловно верным, легко может оказаться нереальным под действием самых ничтожных непредвиденных обстоятельств; напротив, необходимое властно взывает к чувству, и то, чего требует необходимость, всегда является не только полезным, но и тем, без чего обойтись нельзя. К тому же, поскольку число степеней полезности бесконечно, соображения полезности требуют все новых и новых мероприятий, тогда как при ограничении необходимостью и предоставлении тем самым более широкого поля деятельности индивидуальной силе потребность в них уменьшается. И наконец, забота о полезном приводит большей частью к положительным мерам, забота о необходимом — чаще всего к отрицательным, поскольку при достаточной степени самостоятельно действующей силы человека необходимость обычно возникает только тогда, когда надо освободиться от каких-либо сковывающих уз. Из всех этих соображений — к ним в ходе подробного анализа можно было бы прибавить еще ряд других — следует, что нет принципа, который в такой степени соответствовал бы чувству глубокого уважения к индивидуальности самостоятельно действующих существ и связанной с этим уважением заботе о свободе, как принцип необходимости. И таким образом, единственное бесспорное средство придать законам силу и вызвать к ним уважение состоит в том, чтобы положить в их основу именно этот принцип. Для достижения этой конечной цели предлагались различные пути; в частности, наиболее верным средством считалась попытка убедить граждан в том, что законы благотворны и полезны. Но даже если допустить в каком- либо определенном случае, что благотворность и полезность законов несомненна, то следует иметь в виду, что люди обычно с трудом поддаются убеждению в том, что определенное постановление действительно полезно; различные точки зрения создают различные мнения. К тому же против метода убеждения восстает сама природа человека, поскольку каждый, охотно обращаясь к тому, что он сам счел полезным, всегда противится попытке других навязать ему что- либо в качестве такового. Нести же бремя, налагаемое необходимостью, не отказывается никто. Там, где сложилось трудное положение, трудно и понимание того, что необходимо; однако именно применение данного принципа упрощает положение и облегчает это понимание.
