Яна раскрыв рот слушала рассказ дяди Гены.
– Но особого счастья Колобову клад Семенова не принес. Вернее, все у него, конечно, было в шоколаде, как нынче говорят, но в открытую он обменять золото на деньги не мог. И вопросы бы возникли, да и с государством пришлось бы делиться… То есть оно большую часть забрало бы. Поэтому, думаю, Геннадий припрятал его и выжидал момента. А в конечном итоге передал в наследство своему сыну Герману, любимому и единственному. А поскольку слухи тоже передавались по наследству, вот и считалось в деревне, что Герман очень богат. Правда, как папаша.
– Та же проблема? – поежилась Яна. – Нежелание поделиться с государством? Уж лучше, по-моему, взять свои проценты и жить спокойно, чем ничего никому не отдавать и самому не пользоваться.
– Да, все семейство Колобовых очень жадные. Наверное, это наследственность…
– Ты, смотрю, бутылку с собой взяла? – заметил дядя Гена. – Вот молодец! Давайте согреемся…
– С удовольствием, – согласилась Яна скорее от страха, чем от холода.
Они выпили. И вдруг где-то вдалеке завыла собака. Цветкова вздрогнула, пробормотав:
– Что-то я нервная стала…
– Неприятное место, – понял ее Касински.
– Герман был весь в своего папашу! Тоже очень неприятный тип, – продолжал дядя Гена. – Гулял сильно. Но потом встретил женщину, не помню, как ее звали, и они сразу же уехали куда-то. А через полгода его привезли сюда в цинковом гробу…
– Цинковом?! – ахнул Марек.
Волнение ученого было понятно: ведь они хотели разрыть могилу и взять образцы… По крайней мере, подумывали об этом, раз Гусеву не удалось. И, кстати, где же Алексей?
Яна вздохнула. От роящихся в голове мыслей ее немного мутило.
– Да нет, я просто образно высказался. В закрытом гробу привезли, – поправился дядя Гена. – Мы удивились, конечно… А потом решили, что та женщина, видимо, раскрутила его на то, чтобы потратить деньги из клада. Вот Герман и согласился уехать отсюда, чтобы избежать разговоров. Ну, долго, счастливо и богато ему не удалось пожить. Уж не знаю, что там случилось…
– А деньги, если они и были, остались у жены, – то ли спросил, то ли констатировал норвежский гений.
– Наверное, – пожал плечами дядя Гена. И вдруг заплакал.
Это было так неожиданно, что Яна вздрогнула во второй раз.
– Точно – нервы ни к черту!
– Что с вами? – поинтересовался у старика Марек.
– Так перед нами как раз могила голубки моей… Как же мы жили хорошо! Прямо душа в душу! И вот моей половинки больше нет, а заготовленные ею огурчики еще остались. Что же я буду делать, когда вкусности закончатся? Ох, горе мне!
