себя. Очевидно, что увидеть ее в этот поздний час не удастся… но, может быть, свет в
окнах ее дома немного облегчит свинцовую тяжесть на сердце?
Продираясь через промозглый туман, я вышел на какие-то задворки и снова
наткнулся на густые бамбуковые заросли. Узкая дорожка вела сквозь них, и там не было
ни единого фонаря. Только слабый лунный свет рисовал очертания мостовой и колоннады
тонких стволов. Ветра не было, и бамбук застыл в мертвом молчании.
Случайная мысль о том, что я тоже могу оказаться жертвой нападения в этом
глухом месте, начала подспудно прогрызать себе дорогу. Как я ни старался отделаться от
нее, воображение разыгралось и принялось подбрасывать картины одна страшнее другой.
Действительно, ведь ребенком я боялся призраков. Что же, тени в бамбуковом лесу
вполне могли сойти за них… но теперь я гораздо больше боялся людей. Пугали не
глубокие тени, а тот, кто мог прятаться в них.
Когда же выдуманные призраки успели превратиться в реальных и страшных
людей?..
Чем больше я пытался успокоиться, тем сильнее неконтролируемый страх сжимал
горло. Ледяные коготки пробежали по спине… я уже больше не мог думать ни о чем
другом. Да, ведь Шики говорила что-то о чувстве, от которого невозможно избавиться.
Что же это было?.. Еще не успев вспомнить, я инстинктивно остановился, увидев что-то
на дорожке впереди.
Ноги словно приросли к земле. Все мысли ухнули в пустоту, мой мозг просто
прекратил работать, оставив только пустой мерцающий экран.
В нескольких шагах впереди из тьмы проступил белый силуэт. Белое кимоно
словно плавало на бархатно-черном фоне. Белое кимоно, испещренное красными точками.
Они на глазах множились, расползались и увеличивались. Наверное, потому, что прямо
1 Сэмпай – старшеклассник или просто старший товарищ.
17
перед девушкой, одетой в белое кимоно – я узнал ее это, была Шики – лежал темный
предмет, фонтанирующий черно-красной жидкостью.
Нет, постойте… это был не предмет. Это было мертвое тело.
Слова застряли у меня в горле. Впрочем… впрочем я и не собирался кричать или
звать на помощь. Странно, но я не чувствовал особенного удивления. Сказать, что я
поражен до глубины души, было нельзя. В моем пустом черепе не осталось ни единой
мысли… но образ Шики, неподвижно стоящей над мертвым человеческим телом почему-
