— Ненасытный! — ласково пожурила она Мартина, когда он опять завладел ее ртом.
— Сведен с ума колдуньей, — проворчал он и застыл, когда Рената крепко обняла его.
— Мартин, — прошептала она, — я так рада, что мы нашли друг друга.
Он быстро поцеловал ее в последний раз и повел к двери.
Когда Рената торопливо шла к дому, ей казалось, что сердце ее выскочит из груди. Недавно она была в полном отчаянии. А сейчас… Рената впервые в жизни чувствовала себя удовлетворенной.
Мартин испытал облегчение, лишь когда, наконец, ушел от матери. Она расспрашивала его о Ренате с удивительным для серьезно больной женщины интересом. Мартину было неприятно лгать ей, это было похоже на предательство.
Он разрывался на части. На первом месте для него всегда был Томми, а уже потом шли обязанности, мать и Гринвуд. А теперь даже одна мысль о том, что однажды Ник станет законным наследником поместья, вызывала у него страх, что он лишает своего сына будущего, не говоря о его собственной жизни.
Мартин с ненавистью думал о любовнике своей матери, несмотря на то, что был обязан ему своим появлением на свет. Одолеваемый мрачными мыслями, он шел к раскидистому дубу, под которым стоял стол, накрытый для обеда.
Рената сидела в расслабленной позе на плетеном стуле, и по мере того, как Мартин приближался к ней, его настроение поднималось. Удивительно.
Еще более удивительным было то, что стоило Ренате улыбнуться ему, как все его проблемы куда-то исчезли.
Сев рядом с ней на соседний стул, Мартин взглянул на Ника, лежавшего на руках матери. Ник радостно заулыбался.
Мартин тоже улыбнулся и посмотрел на Ренату.
— Он выглядит совершенно здоровым.
Ее блаженная улыбка перевернула сердце Мартина. Он протянул малышу палец, и Ник крепко ухватился за него.
— Какой крошечный, — удивленно проговорил он. — Даже не верится, что этот маленький человечек вырастет во взрослого мужчину.
И в наследника Гринвуда, с болью подумал Мартин, но тут же испытал угрызение совести, потому что не мог желать плохого этому чудесному малышу. Иначе говоря, он должен признать его законным наследником.
— Можно, я возьму его на руки? — спросил Мартин. — Я помню Томми в таком же возрасте. Каждый раз, когда я смотрел на него, у меня к горлу подкатывал ком. Мне не верилось, что это мой сын, и я дотрагивался до него, чтобы убедиться, что это не сон.
— Конечно, — сказала Рената и поцеловала его в щеку.
Мартин ответил ей поцелуем в губы. От Ренаты пахло грудным ребенком. А ее волосы… волосы напомнили Мартину запах цветущей яблони. Кожа ее…
