— Уверяю вас, Аделаида, сейчас вы для меня крайне дороги. Я собираюсь заботиться о вас самым наилучшим образом.
— Пока я манипулирую для вас энергией Лампы.
— Не забивайте себе голову тревогами о своем будущем. Я прослежу, чтобы вы были в безопасности и после того, как вы закончите работать с Лампой. Это самое малое, чем я могу вас отблагодарить.
Аделаида поджала губы.
— У вас есть какие-нибудь предположения относительно того, кто пытался меня убить?
— Пока нет. Но как только я буду чувствовать себя получше, я велю пустить слух на улицах, что меня интересует ответ на этот самый вопрос. И, надеюсь, довольно скоро я узнаю имя.
Аделаида вздохнула.
— Я думаю, это должен быть кто-то из хозяев борделей, на которые я совершала налеты.
— Вероятнее всего. Похоже, Аделаида, у нас с вами есть кое-что общее. Мы оба ухитрились нажить себе нескольких врагов. Но в этом доме вы в безопасности.
Она улыбнулась:
— Потому что никто из ваших врагов не знает, что знаменитый директор живет на месте бывшего аббатства на Сен-Клер-стрит?
— Думаю, некоторые из них, например, Латтрел, прекрасно знают мой адрес, так же как я знаю их адреса. Но я очень сомневаюсь, что кто-то из моих конкурентов, включая Латтрела, посмеет забрать вас из этого дома. Пока вы здесь, вы находитесь под моей защитой.
Аделаида поморщилась.
— Иными словами, кто бы ни пытался от меня избавиться, он сочтет, что эта цель не настолько важна, чтобы рисковать навлечь на себя гнев Гриффина Уинтерса?
— Если говорить начистоту — да, скорее всего так.
— Даже если это Латтрел?
Гриффин с уверенностью покачал головой:
— Он человек очень прагматичный. Он не станет нарушать Перемирие только для того, чтобы избавиться от надоевшего ему социального реформатора. Он знает, что тогда снова начнется война. Более того, я уверен, ему приходило в голову, что в следующий раз я не предложу новое перемирие. Эта война не кончится до тех пор, пока один из нас не убьет другого.
Аделаида замерла.
— И вы бы стали ради меня воевать?
— В моем мире все, что у меня есть, — это моя репутация. Я потратил двадцать лет на то, чтобы ее создать, и не могу позволить сопернику ее уничтожить.
— Нет, конечно, нет, — пробормотала Аделаида. Она взяла в руки чашку с кофе. Значит, его заботит собственная репутация. Нет ничего личного. Она говорила себе, что у нее не должно быть никаких оснований чувствовать себя такой опустошенной. Какого еще ответа она ожидала?
— Как я уже сказал, Аделаида, здесь вы в безопасности. — Гриффин сделал еще глоток кофе и опустил чашку. — Я могу вас защитить, конечно, при условии, что раньше не превращусь в Цербера. Как только я освобожусь от этой проблемы, я смогу сосредоточиться на других делах.
