Опять сыграли боевую тревогу. Оказалось, что японские броненосцы полным ходом идут с юга прямо на "Сисоя" и дрейфующего без хода невдалеке флагманского "Петропавловска". "Петропавловск" был сильно изуродован, без мачт, осел на корму, но он уже потушил пожары и его носовая башня начала медленно поворачиваться в сторону неприятеля. Наши остальные броненосцы еще были далеко и японцы видимо намеревались смять наши два броненосца и прорваться на север, к транспортам. Дали ход, несмотря на неудачно заведенный пластырь, и с большой дистанции наша кормовая двенадцатидюймовая башня и носовая "Петропавловска" открыли огонь по головному японскому броненосцу (как позже выяснилось "Сикисиме"), надеясь поразить его палубу.
Из-за хода и неплотного пластыря возникло опасение за прочность переборки и я спустился вниз посмотреть что происходит. Затем я ушел к турбинам и не выходил из жилой палубы почти до прекращения стрельбы, до которого время пролетело незаметно за обходом динамо-машин, турбин и за выпуском воздуха из мин. Заходил я также и в кормовое подбашенное отделение 12" орудий, где я застал прислугу подачи в столь же спокойном настроении, как и их командир башни - лейтенант Залесский. Они деловито производили подачу, причем старый запасной квартирмейстер хриплым монотонным голосом обещал кому-то "побить рожу", если он будет еще трусить. Мне так было приятно присесть на несколько минут около этих спокойных людей и переброситься с ними несколькими словами.
Не знаю, через сколько времени была сыграна минная атака, и я выбежал наверх. Но оказалось зря, японские миноносцы обгоняли нас на расстоянии мили в три и не выказывали намеренья нападать. Несколько раз выстрелили по ним из 6" пушки, но конечно за дальностью расстояния не попали. Рявкнула даже наша кормовая башня,что было явно излишне. За японскими миноносцами на север шло еще несколько крейсеров с которыми мы также обменялись безрезультатными залпами. Затем неожиданно "Сисой", "Петропавловск" и примкнувшие к нам "Громобой" и "Баян" повернули на юг, там слышались выстрелы наших и неприятельских броненосцев. Мы, как могли спешили им помочь, но наша помощь не потребовалось, враг отвернул раньше.
Дальше картина неожиданно изменилась: крейсера наши в одной кильватерной колонне оказались идущими на север, а броненосцы опять шли на северо-восток, причем, мало-помалу, стали уходить от "Сисоя", и "Петропавловска", державшихся вместе и не могущих держать хода более 8 узлов. Особенно отставал "Сисой", у которого дифферент на нос стал таким, что вода доходила почти до верха форштевня. Ухтомский со своими судами мало-помалу стал уходить вперед; темнота наступала более и более, и, наконец, Ухтомский окончательно перестал быть видным. По-моему, все это происходило в продолжение не более двух часов, и хотя я временами и уходил вниз к своим динамо и турбинам, - однако все-же хорошо запомнил картину.
