Нит Сила нашел работу по своему таланту. Он с детства любил лазить по деревьям, прыгать с ветки на ветку, дар охотника подарил ему невиданную ловкость и балансировку, умение контролировать свое тело. Потому Нит ремонтировал крыши. Это была одна из самых сложных и самых важных задач: если в каком-то из домов крыша не выдержит, прохудится, особенно зимой, когда все покрывают метровые снега — у жителей дома нет шансов выжить. На покатые крыши нужны камни или сталь, их скрепляют кедровой смолой, прожигают огнем, чтоб заплавить даже мельчайшие щели. И обязательно обновляют, каждый год. Нит любил это дело. Он представлял трещины маленькими смертельными змейками, и, как на охоте, преследовал их, и уничтожал — это было интересно, увлекательно и совсем не опасно, змеи-трещены не кусались, а только ядовито посвистывали на ветру, не в силах убежать от человека. А еще только на крышах и на охоте он был один — Нит понимал, что по одиночке Верные Псы никогда бы не выжили, но ничего не мог с собой поделать. Он любил одиночество и всегда старался сторониться большой толпы.
Ведун позвал его только к вечеру.
— Я дал их разумам образы, которые растолкуют твои речи. Теперь ты можешь с ними говорить. Найди слова, исцели раны разума, верни души. А тела исцелят себя сами, огонь Али-обманщика потушен, им нужно лишь спокойствие и забота.
Старик ушел, а Нит стал на колени перед раненным воином и его другом. Он не знал, о чем говорить. Он мало говорил, с друзьями об охоте, с девушками о тех мелочах, что так радуют их прямые и незатейливые души. Он говорил на Большом Совете — деловито, уверенно, только по сути, к мнению одного из лучших охотников уже несколько лет прислушивались и старики, и дети. Он говорил сам с собой, со своими погибшими родителями, с дедом — говорил, даже зная, что никогда не услышит ответ. Но быть лекарем души… Особенно у чужаков, про которых ничего не знаешь… Откуда они пришли, что они забыли в этих землях, что гложет их души? Потеря братьев? Потеря дома? Как убедить жить человека, если не знаешь, от чего в этой жизни он бежит? Нит не знал. И поступил так, как подсказала ему интуиция: начал просто говорить. Рассказывать о своей жизни. Вспоминать детство, забавные моменты, которые бывают у каждого. Вспоминать первую любовь, первую охоту, первую встречу с ними, когда молодой двенадцатилетний мальчишка убил сразу двоих, вызвав общую зависть своих сверстников и поощрительные взгляды старших. Своих сыновей и дочерей, тех, кто выжил, и тех, кто ушел в голубой мир, так и не обретя имени. Двух симпатичных трехлетних девчонок, которые постоянно бегали за своим любимым папой, двухлетнего карапуза, который только-только учился говорить. Вспоминал, как он сам в таком же возрасте впервые осознавал мир, как слушал сказки деда, как упал с обрыва над рекой, в последний момент уцепившись за корень сосны. Как его проткнул рогами олень, лишь чудом не задев сердце, как он спас троих женщин, своим телом закрыв от озверевшего кабана. Как холодными зимами, когда снег долго не хотел таять, они придумывали забавные игры, стараясь не замечать, что запасы еды уже давно опустели. Рассказывал про ведунов, мудрых, но старых, истребителей, сильных, но медленных, охотников, быстрых и ловких, но слабых, следопытов, что видят все на многие полеты стрелы, но без помощи друзей обречены. Про женщин, про защитников, про город, про березы — священные деревья, что сам Али-владыка пометил белым.
