Это было очень смешно и полностью соответствовало действительности. Боб хохотал от души.
— Раз десять натыкался на такое, — подтвердил он. — Как там нас называли? «Элитными убийцами», что-то в этом роде. А на самом деле мы были простодушной деревенщиной, слишком тупыми, чтобы сообразить, что нас самих взяли на мушку. Мы делали то, что нам приказывали. Но как оказалось, большие шишки вовсе не имели в виду: «Убивайте всех этих желтых уродов». На самом деле подразумевалось вот что: «Убивайте всех этих желтых уродов, но только нам ничего не говорите, потому что мы не хотим забивать этим голову».
— Совершенно верно. — Чак рассмеялся. — Ганни, ты попал в самую точку. Они не хотели забивать всем этим голову, но до наших голов им не было никакого дела. Как один человек сказал про шлюх: мы платим им не за любовь, а за возможность уйти после любви. Вот и нам платили не за то, что мы убивали, а за то, что мы все продолжали помнить, когда они сами могли обо всем забыть, спокойно возвращались домой, праздновали Рождество со своими малышами, чувствуя себя чистыми и порядочными. Чувствуя себя героями.
— Что ж, тогда мы многим помогли почувствовать себя героями, — заметил Боб. — И все же, несмотря на прочую мерзость, мы прожили такую жизнь, о какой большинство не смеет даже мечтать.
— Аминь, ганни. Ты только посмотри на всех этих пуделей: они не представляют, что такое реальный мир, а мы сражались и умирали в мире настолько реальном, что они и вообразить его не могут.
— Выпьем же за морскую пехоту Соединенных Штатов, которая обеспечивала нас трехразовой горячей кормежкой, койкой, винтовкой и окружением, полным целей.
— Я выпью за окружение, полное целей, даже если горячая кормежка частенько оказывалась не такой уж горячей, а койка — удобной. Однако пострелять нам пришлось вдоволь, это точно. Ничего подобного я больше никогда не видел, и хотя мне должно быть стыдно, но я рассуждаю так: каждый маленький желтый человечек, которого я отправил к Будде, не всадил свою семь шестьдесят два в какого-нибудь рядового Джонса и тот вернулся домой в свое родное Жабье Логово, штат Теннесси, и устроился на работу на лакокрасочную фабрику.
— Справедливо, черт побери, — кивнул Боб. — Выпьем за отделы кадров всех лакокрасочных фабрик, которые мы избавили от проблем с персоналом.
Вот только плохо, что им приходилось пить непомерно дорогой кофе вместо какой-нибудь ядреной отравы, которая разлилась бы огнем по всему телу, притупляя боль. Наконец Чак подошел к тому, ради чего и завязал разговор со Свэггером; сам Свэггер ждал этого с самого начала.
