— Ты не знаешь, в каком аду побывал я, — хрипло отозвался Антонио.
Нет, ему не удастся ее разжалобить, решила девушка, ведь он понес заслуженное наказание за свои грехи.
— Может, тебя утешит то, что Мария вполне довольна, — сообщила она. — Дед ее очень любит. Они вместе играют в разные игры и смотрят телевизор. Она помогает мне на кухне, учит готовить те сицилийские блюда, которые еще помнит. Врачи говорят, что это вообще свойственно человеческому сознанию, — одни воспоминания оно хранит, другие отбрасывает.
— И что, по их мнению, вызвало амнезию? — спросил Тони.
Элис, с минуту поколебавшись, ответила:
— Ты.
Последовало долгое молчание.
— Ты взвалила на себя тяжкий груз, — наконец произнес Антонио. Протянув руку, он осторожно погладил девушку по щеке и тут же отдернул пальцы. — Ты могла бы отправить ее в санаторий.
— Нет, не могла, — решительно отозвалась Элис. — Я люблю ее. И нам хорошо вместе.
— Теперь меня не удивляет, что ты уже не та беспечная счастливая девчонка, которую я когда-то знал.
У девушки задрожали губы. Ей хотелось сказать, что они оба были бы очень счастливы, если бы он не предал ее любовь. Она много чего могла бы ему сказать.
— Какой прогноз дают врачи? — спросил Тони. — К моей матери вернется память?
— Они говорят, что надежда всегда есть, — устало отозвалась Элис. — Но, по-моему, знают они не больше меня. Правда, в последнее время состояние Марии заметно улучшилось. Иногда к ней частично возвращается память. Но стресс ей категорически противопоказан. — Девушка умоляюще посмотрела на Антонио. — И что будет, если появишься ты — тот самый человек, который…
— Вызвал у нее помрачение рассудка, — негромко закончил он. — И она ни за что на свете не согласится переехать ко мне жить, так?
— Ох, Тони! — Элис готова была отдать все на свете, чтобы только не видеть затравленного выражения его лица. — Тебе придется смириться. Уезжай отсюда. Ради бога, уезжай!
Медленно, двигаясь словно во сне, Антонио поднялся.
— Я и представить себе не мог… — глухо произнес он. — Я знал, что сначала она не захочет со мной говорить, станет плакать, зато потом… — Он невесело улыбнулся. — Я рассчитывал, что уже сегодня вечером поведу ее в ресторан отмечать наше примирение.
— Но теперь-то ты понимаешь, как обстоит дело? — тревожно спросила Элис.
Антонио пристально посмотрел на нее.
— Совершенно отчетливо. — Он отвел глаза. — Я должен все обдумать. Не провожай меня, я знаю дорогу. И передай привет Питу. — Его голос звучал почти спокойно, и Элис поразилась его самообладанию. Девушка почувствовала настоящее облегчение, которое вдруг сменилось страшной пустотой. Она с тоской осознала, что без него ее жизнь никогда не будет полной.
