У Дрейка скривилось лицо.
— Он оставил свою жену и ребенка. Поверишь ли? Я чуть не убил его.
— Что же с ней будет?
— Я пригласил ее с ребенком пожить с нами. Не должны же они страдать из-за того, что мой брат такой непутевый.
— Так она приедет?
— Не знаю, пока она все еще пребывает в шоке. — Он покачал головой. — Она любила его, Элис, как и ты. Что, черт возьми, с ним происходит?
— Не могу даже вообразить себе, Дрейк. — Ей впервые пришло в голову, что она еще легко отделалась, когда Томас не явился к алтарю.
Элис попыталась сосредоточиться на договоре, когда дверь открылась и вошел Алан.
— Нельзя ли кофейку?
— Наливайте.
Как только Алан переехал в ковбойский домик, она сказала ему, что он может пить кофе или газировку в любое время. Пока что, не считая обедов и ужинов, он не пользовался ее предложением. Она беспомощно смотрела, как он направляется за кофейником. Должен же быть закон, запрещающий мужчинам ходить такой походкой. В нем было что-то от зверя.
Я веду себя по-дурацки, думал Алан, наливая кофе, но не мог заставить себя держаться по-другому. В самом деле, Элис — весьма привлекательная женщина, во всяком случае в его глазах. Он пытался не реагировать на нее, поскольку считал свое пребывание здесь временным, но ему почему-то хотелось убедиться, что ее не интересует Уоллес.
Элис пробежала последнюю страничку договора.
— Все нормально. Единственное мое условие — это, чтобы твои ковбои не пересекали изгороди у водопадов. Тамошняя луговина — мое любимое место. Если лошади изгадят ее, она зарастет полынью и полевые цветы исчезнут.
— Обязательно предупрежу, Элис. Если возникнут какие-нибудь проблемы, сообщи мне.
Они подписали две копии договора, и Дрейк попрощался. Алан продолжал пить свой кофе.
— Что-нибудь не так? — спросила Элис.
— Что за дела с арендой вашего пастбища?
— У нас недостаточно пастбищ, но хватает воды. В июне Дрейк переводит свой скот к моим источникам.
— Но если есть вода, почему не держать собственный табун?
— У меня нет пастбищ для этого. Сколько-то голов я могла бы держать, но прибыльного дела из этого не получилось бы.
— Но у вас есть отличные земли, почему бы их не продать?
— Да, многие удивляются, зачем держать непродуктивное ранчо, разумнее продать его. Но эта земля — часть меня, — призналась она, — отказаться от нее — все равно что позволить отрезать себе руку.
— Вы могли бы держать здесь лошадей, — сказал вдруг Алан.
— Но у всех тут…
— Не у всех, — возразил он. — Люди в городе, например. Им негде держать их. Кто-то хотел бы, чтобы его лошадей объездили. А кое-кто желает сохранить и мустангов…
