— Ничего, дед, держись! Три крепче к носу, мы тебя в обиду не дадим! — крикнул я бодро.
Старик счастливо посмотрел на меня и быстро заворчал:
— Вы уж не отдадите… Вы не отдадите… На вас только понадейся! Знаешь, как я на вас надеюсь? Вот как!
А сам улыбался и улыбался, а потом что-то вспомнил и крикнул:
— Да ведь к тебе красавица приходила!
— Какая еще красавица? — огрызнулся я.
— А Бог тебя знает какая. К тебе, а не ко мне приходила. Если ко мне красавица приходит, так я знаю, какая она. Старое поколение, знаешь, оно какое было…
И он рассказал, какое было старое поколение.
«Ожил дед», — подумал я и сказал:
— Ладно, дед, а то прискочит сейчас Клара насчет этого ужа…
— Да она с Кларой и говорила, — сказал дед счастливо, — ей-Богу, ей-Богу… Ничего ей не открыла, ничего! Та и так, и сяк, и «передать, может быть, что-нибудь», «дайте телефон, он позвонит» — та ничего! Вся покраснела, пошла и говорит: «Звонят тут ему всякие!»
И дед хмыкнул.
Он был заводила и озорник, этот семидесятилетний пьяница с толстым сизым носом. Пил он как дьявол, столярное дело знал ангельски, любил поозорничать, посмеяться, посплетничать, а может, — кто же его знает? — еще и вправду погуливал.
— Так, значит, не приходила, а звонила, — сказал я. — Так почему ж ты знаешь, что она красавица?
— Знаю, — хмыкнул дед, — я раз сам к телефону подходил. Знаешь, какой голосочек — незабудочка! Вот у барышни Фольбаум был такой голосок. «Скажите, когда я могу увидеть…» — и тебя по всему артикулу. «Можете, говорю, увидеть сегодня, его Совнарком вызвал, сейчас ожидаем обратно». — «Ах, большое, большое вам мерси». — «Пожалуйста, мы всегда хорошим барышням служить рады». Так что ты в трусах сегодня не сиди, а то она придет, а ты, как Ванька малый, без брюк, довольно стыдно будет. (Был у него такой какой-то Ванька малый — предел человеческого падения, серости и дурости. Меня он с ним сравнивал еще редко и то больше за глаза, зато по отношению к остальным этот несчастный Ванька так и не слезал у него с языка.)
— Ну, ладно, дед, — сказал я, — иди-иди, а то, верно, она придет, а мы тут с тобой…
Пришла она только на следующий день. Я сидел и писал карточки и вдруг поднял голову и увидел привидение! — да, да, это первое, что пришло мне в голову — привидение! Так она была страшна и так бесшумно появилась на пороге.
— В чем дело? — закричал я, вскакивая (я был все-таки в одних трусиках, иначе здесь было невозможно работать). Музей закрыт!
