Колымские тетради | страница 47



Собирать пойду цветы,
Чтоб встречать косые взгляды
И презрительные рты…

В тарелке оловянной

В тарелке оловянной
Нам солнце подают,
По блюдечкам стеклянным
Небрежно разольют.
Чтоб завтраком отличным
Доволен был любой,
Несут кисель брусничный
На льдинке голубой.

Я знаю мое чувство емкое

Я знаю мое чувство емкое,
Вмещающее все на свете:
И заберега кромки ломкие,
И склеивающий льдины ветер.
И ветер рвется в небо бледное,
Чтоб сосны, пользуясь моментом,
Звучали точно струны медные
Величественного инструмента.
Играет сломанными ветками
В нетерпеливом ожиданье
Такого горького и редкого,
Обещанного мной свиданья.
А там, в стране метаний маетных,
Настойчиво и неизменно
Качают солнце, словно маятник
Медлительных часов вселенной.

Из дневника Ломоносова

Бессмертен только минерал,
И это всякому понятно.
Он никогда не умирал
И не рождался, вероятно.
Могучее здоровье есть
В обличье каменной породы,
И жизнь, быть может, лишь болезнь,
Недомогание природы.

Сумеешь, так утешь

Сумеешь, так утешь
И утиши рыданья.
Увы! Сильней надежд;
Мои воспоминанья.
Их ворон бережет
И сам, поди, не знает,
Что лед лесных болот
Вовеки не растает.
Под черное стекло
Болота ледяного
Упрятано тепло
Несказанного слова.

Жил-был

Что ж! Зажигай ледяную лампаду
Радужным лунным огнем.
Нынешней ночью и плакать не надо —
Я уж отплакался днем.
Нет, не шепчи и не бойся огласки,
Громко со мной говори.
Эту старинную страшную сказку
В тысячный раз повтори.
Голосом ночи, лунного света,
Горных обрывов крутых:
— Жил-был Король, недостоййыи поэтов
И недостойный святых…

Однажды осенью

Разве я такой уж грешник,
Что вчера со мной
Говорить не стал орешник
На тропе лесной.
Разве грех такой великий,
Что в рассветный час
Не поднимет земляника
Воспаленных глаз.
Отчего бегут с пригорка,
Покидая кров,
Хлопотливые восьмерки
Черных муравьев.
Почему шумливый ясень
С нынешнего дня
Не твердит знакомых басен
Около меня.
Почему глаза отводят
В сторону цветы.
Взад-вперед там быстро ходят
Пестрые кусты.
Как меня — всего за сутки
По часам земли
Васильки и незабудки
Позабыть могли.
Я-то знаю, в чем тут дело,
Кто тут виноват.
Отчего виски седели
И мутился взгляд.
Отчего в воде озерной
Сам не узнаю
И прямой и непокорной
Молодость мою?

Нет, не рука каменотеса

Нет, не рука каменотеса,
А тонкий мастера резец
Из горных сладивший откосов
Архитектуры образец.
И что считать судьбой таланта,
Когда узка его тропа,
Когда земля, как Иоланта,
Сама не зная, что слепа,
К его ногам, к ногам поэта,
Что явно выбился из сил,
Несет цветы другого цвета,
А не того, что он просил.