— Великолепно! — тем временем воскликнула соседка. — До встречи, Мелисса! — И Лорин, помахав рукой, направилась к своему дому.
А Розмари достала из коляски пакеты с купленными в магазине овощами и следом за Франклином пошла к дому.
— Пока ты ничего не сказал, — предотвратила она его реплику, — я прошу прощения за то, что нас не было дома, когда ты позвонил.
— Неужели! — недоверчиво воскликнул Франклин.
— Я знаю, не стоило идти с Лорин в магазин, — быстро заговорила Розмари, — но в холодильнике не было молока, сока и вообще почти ничего съестного и оставалось всего две банки детского питания. Я подумала, мы успеем. Мне очень жаль, что ты волновался. Прости, пожалуйста…
Если Франклину требовалось доказательство того, что перед ним не Мелисса, то он его получил. Когда в последний раз та за что-либо извинялась? А то, что эта женщина успела извиниться перед ним даже не один, а целых два раза, подтвердило то, что он начал подозревать, еще когда они стояли на улице и разговаривали с Лорин.
— Звучит так, будто тебе и вправду жаль, — ответил он.
Вглядевшись в черты лица Розмари на более близком расстоянии, он стал замечать все те маленькие, незаметные отличия в ее внешности, на которые раньше не обращал внимания. Слишком уж он был ослеплен гневом и любовью в тот момент, когда следовало бы присмотреться к женщине повнимательнее.
Ее волосы были немного длиннее и темнее, чем у Мелиссы. Губы — более полные, чувственные; на носу — россыпь еле заметных веснушек. Но помимо всего прочего, совершенно иным был взгляд, полный невыразимой грусти. И грусть эта нашла отзвук в сердце Франклина.
Макбрайт, кажется, говорил что-то о том, что сестра Мелиссы потеряла ребенка. Эта трагедия не могла не сказаться на бедной женщине — вот откуда эта печаль и эта ловкость в обращении с грудными детьми.
Франклин припомнил, как, стоя на пороге комнаты в Йорке, наблюдал за тем, как женщина меняла Дени подгузник: казалось тогда, что это был совершенно другой человек… Как выяснилось, он не ошибся…
— Мне действительно жаль, — повторила Розмари.
Эти слова прервали течение его мыслей. И неожиданное откровение сразило Франклина: эта женщина на самом деле ему не жена — она чужая и совсем не мать его ребенка! Кэдлер смутился и рассердился, но подавил в себе желание немедленно потребовать объяснений.
На руках у него зашевелился Дени.
— Наверное, малыш голоден, и его обязательно нужно переодеть, — услышал он голос Розмари.
