Расскажи живым | страница 79
— А вы давно здесь?
— Почти с самого начала, с осени сорок первого. Хотели ампутировать, да спасибо Свешникову, осталась нога.
— А он кто?
— Свешников кто? — удивляясь моей неосведомленности, переспросил больной. — Главный хирург здесь. Пока ваши гродненские хирурги не приехали, он один работал.
Алексей Зубков — мой сосед — часто рассказывает о Свешникове.
— Когда наши придут, — сказал он однажды, — будем просить, чтоб его орденом Ленина наградили.
Сказано было со спокойной уверенностью. Наши придут — это ясно, и нет сомнения, что Свешников будет награжден. Неистребима вера в торжество справедливости!
Свешников М. Н.
Послевоенное фото.
На следующий, день хирург делал обход. Худой, выше среднего роста, подтянутый Пепельно-серые волосы гладко причесаны, к воротнику гимнастерки пришит белый подворотничок из марли. Немного прихрамывает. Осмотрев меня, сказал:
— Без рентгена точно не определишь, что там. Подождем, может быть и закроется рана.
С Зубковым они старые приятели.
— Покажи, как нога. Уже пикировать можешь?
— Какое там пикировать, Михаил Николаевич! Нагодуй сразу догонит! — отвечает Зубков.
— Поправляйся быстрей! Знаешь ведь: волка ноги кормят.
Авторитет Свешникова велик у всех пленных Хороща. Искусный хирург, до армии был ассистентом Ивановского мединститута.
Зубков — это живая история лагеря. Он рассказывает про те времена, когда лагерь был переполнен. Тысячи людей находились во всех корпусах и постройках. Много погибло от тифа, голода, поносов, часть отправили в Германию. Летом сорок первого года было два массовых побега, люди скопом бросались на проволоку. Многие погибли от пуль, многие прорвались.
Комендантом лагеря был Яр, белоэмигрант, а в войну — немецкий офицер. Он называл себя родственником известного в свое время хозяина московского ресторана. В центре лагеря, против шестого корпуса, специально устроили деревянный помост — «лобное место». Тут пленных избивали палками. Яр стоял у помоста, руководил:
— Бейте его, пока дух большевистский не выйдет!
И били до смерти. Без плетки в руках Яра никто никогда не видел. Потом его не стало, наверно, повышение получил.
— Сейчас уж и полицаев меньше, и полицаи не те, — говорит Зубков. — Немного бояться стали. Вдруг, думают, просчитались: победит не Гитлер, а Советский Союз. По-прежнему только свирепствует начальник полиции Нагодуй.
— Фамилия такая?
— Фамилии не знаю. Так все называют. — И видя, что я не понял, объясняет: нагодую — значит по-украински — накормлю. Если вздумает кто с котелком пикировать на кухню, разжиться брюквой, — берегись Нагодуя! Догонит, собьет с ног. Дубасит палкой и приговаривает:
