Дорогой дядя Василе!
С глубочайшим прискорбием, терзаемый мрачными предчувствиями относительно твоей реакции, пишу сообщить, что со мной произошел несчастный случай — из-за той самой лошади, которую я купил на аукционе в Интернете.
О, тебе бы понравилась Чертовка — устрашающая, опасная, восхитительная кобыла! Черная как смоль от гривы до хвоста, с такой же черной душой. Большего нельзя и пожелать.
Однако я отвлекся. Прекрасная злобная лошадь чуть меня не убила, за что я ее совсем не виню. В результате у меня сломаны ноги, пара ребер, а легкое продырявлено. Словом, ничего такого, чего бы мне не приходилось прежде терпеть от рук членов семьи. К сожалению, восстановление займет не меньше недели.
Я пишу не в надежде возбудить твое сочувствие. (Занятная мысль. Я попробовал представить, как ты, Василе, проливаешь слезу о чьем-либо горе, и мне стало так смешно, что я закашлялся кровью) Нет, я приложил перо к бумаге, чтобы отдать должное Пэквудам, ведь на критику я никогда не скупился. (Помнишь мое письмо об их любви к чечевице? При одном воспоминании меня корчит от стыда.) Однако в трудной ситуации они оказались на высоте. Нед и Дора сразу поняли, что отвезти в больницу подобного мне будет весьма неудачным шагом (как много наших собратьев провели в моргах и даже в склепах долгие недели, а все из-за отсутствия того, что люди называют признаками жизни).
Прости, как обычно, я уклонился от темы. Возвращаясь к повествованию, хочу сказать, что мы, возможно, были несправедливы к Пэквудам. Они проявили большую проницательность и, что важнее, пошли на риск ради меня. Я почувствовал желание в знак признательности вернуть им коллекцию этнографических поделок. Закажи, пожалуйста, у местных мастериц какую-нибудь грубую поделку из деревянной катушки и нескольких клочков шерсти. Что-нибудь не слишком красивое. Поверь мне, эстетические стандарты Пэквудов невысоки. Экспонаты коллекции отличались редким уродством и низким качеством.
Относительно Антаназии… Василе, что я могу сказать? Она продемонстрировала силу воли, бесстрашие и отвагу истинной принцессы вампиров. Более того, наша принцесса обладал еще и добрым сердцем. Следует задуматься, чем ей это грозит в мире вампиров.
Василе, я не часто могу похвастаться большим опытом, чем твой, каков бы ни был предмет обсуждения. Ты знаешь, я преклоняюсь перед твоим авторитетом. Но сейчас я рискну обратиться к тебе с предположением, которое родилось у меня после длительного общения с людьми. (Не сомневаюсь, тебя разгневает моя дерзость — поверь, даже за тысячу миль от тебя я чувствую тяжесть твоей руки, но мне необходимо высказаться.)
