— Ну как? — Поборов желание прикрыть грудь руками, я повернулась к зеркалу. — Нравится?
— Ты выглядишь потрясающе… — Люциус встал и, не отводя от меня глаз, подошел поближе.
— Правда?
— Антаназия, ты красавица, — прошептал он. — Просто красавица.
Не успела я напомнить ему, что мне не нравится это имя, как Люциус приблизился ко мне вплотную и, откинув мои кудрявые непослушные локоны, застегнул молнию до конца:
— Женщинам всегда требуется помощь с застежкой на спине.
У меня перехватило дыхание. Похоже, у него большой опыт.
— Спасибо.
— Это честь для меня. — Люциус неожиданно зарылся пальцами в мои кудряшки и собрал из волос большой узел на затылке. Моя шея словно удлинилась. — Вот как должна выглядеть румынская принцесса, — сказал он, нагнувшись к моему уху. — Не смей никогда говорить, что ты чего-то недостойна, Антаназия. Или некрасива. Или, чего доброго, слишком полна. Если у тебя возникнет соблазн подвергнуть себя столь нелепой критике, вспомни этот момент.
Никто раньше не говорил мне таких комплиментов.
Целую вечность мы стояли и любовались мной. В зеркальном отражении наши глаза встретились. На долю секунды я смогла представить нас… вместе.
Потом Люциус отпустил мои волосы. Кудри рассыпались по плечам, и волшебство исчезло.
Я взглянула на ценник:
— Ой, мамочки! Нужно немедленно снять платье, а то я вся потная, испачкаю…
Люциус с досадой закатил глаза:
— Если ты хочешь сказать, что вспотела, используй выражение «покрыться испариной». Впрочем, лучше вообще ничего не говорить.
— Люциус, я не шучу. Меня покрывает испарина при мысли о цене.
Люциус наклонился, поглядел на ценник и пожал плечами.
Я поспешила в примерочную, натянула джинсы и грязные кроссовки. Теперь я вовсе не походила на принцессу, Я неохотно вернула платье продавщице.
— Я его упакую, — сказала она, аккуратно складывая черную кашемировую шаль.
Люциус стоял у кассы, постукивая о прилавок кредиткой.
— Оно слишком дорогое, — прошептала я, подбежав к нему.
— Считай, что это благодарность за помощь в Покупках. Подарок тебе к рауту.
В его глазах не было ни иронии, ни сарказма. Чтобы это значило? Люциус Владеску отказывается от своих намерений? Сомнительно. Хотя…
— Спасибо, — пробормотала я.
Ли-Энн аккуратно упаковала платье и шаль.
— Носите с удовольствием, — вежливо сказала она, протягивая мне пакеты.
Платеж по карточке прошел!
— Хорошего дня, Ли-Энн. — Люциус подтолкнул меня к выходу.
— Слушай, у меня слов нет, — запинаясь, произнесла я, когда мы вышли на улицу. — Такой роскошный подарок! Одно платье чего стоит… А шаль… Это же настоящий кашемир!
