– Let’s get the fuck out of here, – вполголоса сказал Зак. – Сожрут и не поморщатся.
– Откуда здесь людоеды? Ты что, сбрендил? Разберутся и отпустят.
– Ох, сомневаюсь… Тебе виднее, командир. Только я бы жахнул над головами из жезла и свалил.
Однако жезлы у нас тут же отобрали. Впрочем, обшарить целиком не додумались – святая новошагоранская простота! Настоящий диверсант такую беспечность без наказания не оставит. Выдернет из подошвы нож и мгновенно нашинкует врагов на тонкие мясные полоски. Если успеет до того, как его насадят на копье.
– Ты зачем говорил с таким диким прононсом? – прошипел я, когда нас вели через заросли, порой подгоняя тупыми концами копий. – Думаешь, стал меньше походить на киафу?
– Черт, откуда я знал? – огрызнулся Зак. – Думал, так ему понятнее будет. А надо было с гарвардским акцентом выражаться? Могу попробовать.
– Сейчас уже поздно с ними разговаривать…
* * *
Встречать славных воинов таха, пленивших врага, высыпало все население поселка. Штук сорок неказистых хижин, крытых пальмовым листом, опустели разом, – порядочная толпа почти голых поселян уже суетилась на главной площади деревни. Посреди нее торчал подозрительно обгорелый ствол пальмы.
– Говорил я тебе, – пробурчал Зак. – Сейчас поджаривать будут.
– Хорошего же ты мнения о своих братьях, – отозвался я без былой уверенности. Предположение соратника было очень неприятным и чересчур походило на правду.
– Какие они мне братья? Я орк, они гоблины.
– Разве это не одно и то же? С виду не отличишь.
– Прекращай оскорблять меня!
Среди всего населения деревни меня в первую очередь заинтересовали женщины, одетые более ярко, чем их соплеменники мужского пола. Некоторые позволили себе вплести в волосы тропические цветы, а также вставить в ноздри раскрашенные острые палочки. Даже их набедренные повязки смотрелись элегантно. Однако грудь у многих подкачала, свисая едва ли не до пупка, особенно у зрелых матрон. Впрочем, мелькали и вполне симпатичные особы, которых не портили даже огромные носы и удлиненные волосатые ушки. Дети же лет до семи вообще предпочитали носиться нагишом и кричать что-то торжествующее. Они буквально кишели в толпе, словно муравьи – на мешке сахара.
Нас провели сквозь толпу, и я разобрал многократно исторгнутое гоблинами слово «киафу». Особо рьяные даже плюнули в пленников. Воины с копьями грозно отгоняли детей, чтобы тех ненароком не затоптали.
Центральная хижина в поселке отличалась великолепием: ее покрывал толстый слой свежих пальмовых листьев, да и опоры выглядели прочно. Перед ней восседал на плоском камне гоблин зрелых лет, рядом с которым надрывался поцарапанный магический шар. Услышать в джунглях современные даггошские шлягеры было как-то дико. Однако мы приободрились – раз цивилизация уже дотянула сюда свои липкие щупальца, значит, у нас есть шанс избегнуть смерти в котле или на вертеле.
