Она смотрела на него сквозь завесу, слез.
— Вы не можете так… Я никогда не увижу его?
— Это не так далеко. Дартмур в нескольких часах езды. Места там безлюдные, но дороги вполне приличные. Вы сможете его навещать. В конце концов, вы его тетя, и в нашем доме всегда будете желанным гостем. Мама будет вам рада, я уверен. И что бы вы там ни говорили, ваши труды будут вознаграждены. С завтрашнего дня вы вернетесь к своей нормальной жизни, которой у вас наверняка не было последние пару месяцев.
Она молчала, тупо глядя мимо Джона. Слезы текли по щекам, но Вероника их не замечала.
Нос распухнет… Барашек мой… Проснуться в своей постели и ничего не услышать… Топота ножек… воркотни и смеха… он воркует, как голубь, только нежнее… козлик мой упрямый…
Зачем ей ее прежняя жизнь?! Зачнем ей свобода, если рядом нет Джеки?
— Вероника… Пожалуйста, не плачьте.
— Я не плачу.
— Я понимаю, вам тяжело. Вы привязались к нему за эти несколько недель.
— Привязалась… Глупое слово. Я вросла в него. Я не могу без него!
— Мы оба знаем, что он уедет со мной. Завтра утром.
— Нет!
— Да. Извините, но разговор окончен. Я хочу взглянуть на него еще раз, а потом заберу из машины вещи и найду, где тут можно поспать до утра хоть пару часов.
Она проводила его слепыми от слез глазами, не в силах больше спорить, убеждать, уговаривать…
Завтра ее жизнь закончится. Завтра солнце уйдет, останется глухая тьма и тоска. А где-то будет биться и метаться в слепом ужасе маленький мальчик, будет плакать и забиваться в темные углы, будет стонать, и судороги станут сотрясать маленькое тельце.
Эта картина так живо предстала перед ней, что Вероника громко и отчаянно всхлипнула.
Она не может сдаться, не может! Джеки ей дороже жизни, дороже души, дороже всего, что может быть дорого в принципе. Она просто не выживет без него, особенно зная, как он страдает.
Один, испуганный зверек, один среди чужих и страшных людей, один среди холодных стен мрачного замка.
Дался ей этот замок, честное слово!
Джон Леконсфилд блаженно вытянулся под покрывалом, повернулся на правый бок и с обожанием стал рассматривать личико спящего малыша. Он постелил себе в детской, принял душ и вот теперь наслаждался зрелищем сна своего обожаемого сына.
Малышу нужна его любовь, ничего больше, а уж этого у Джона Леконсфилда в избытке. Все, что он не смог дать Джеки за эти страшные четырнадцать месяцев, он сполна вернет ему, дайте только срок.
И не будет никаких проблем, синеглазая. Какие могут быть проблемы рядом с родным отцом!
