— Видно, уже и в тягость, — сам же ответил на свой вопрос. — Посадили меня на стол и порешили — я у них вот где (сжал пальцы в кулак). Не рано ль так порешили? Неужто не поняли, что со мной, великим князем Пронским и Рязанским, так нельзя?
Разволновался — изо рта летели брызги.
Голыгин пытался его успокоить:
— Можа, им ныне не до нас… Готовятся к войне с Тверью…
— Обрадовались, что высватали дочку у Ольгерда, — не успокаивался Владимир. — Думают — он будет плясать под их дуду. Как бы не так! Ольгерд не из тех… А вот меня потеряют. С Ольгом-то теперь я и без них управлюсь, а управлюсь — зачем мне Москва? Выйду из-под её руки… Кукиш им!
Голыгин подлил масла в огонь:
— Когда я спросил Дмитрея Ивановича — даст ли он нам помогу на тот случай, если Ольг надумает напасть, — ответ его был…
Владимир Дмитрич приподнялся на локте:
— Ну, каким его был ответ?
— Ответ его был — время-де покажет…
Вошел дворский, поклонился. Князь, обдумывая сказанное боярином, качал головой и не замечал вошедшего. Наконец поднял на него глаза:
— Этих зверюшек (поднял за шкирку горностая) переловить по палатам и сеням…
— Что с ними делать? — осведомился дворский.
— А вот что, — князь сжал пальцы на шейке зверька. Послышался суховатый хруст. Глаза горностая затянулись пеленой, стекленея. Князь бросил его на пол. Зверек подрыгал ногами, как бы куда-то убегая.
Дворский подобрал тушку и вышел.
Голыгин подробно поведал о том, как он, не по чести, был принят на Москве. Князь отпустил его, почувствовав себя ещё более разбитым и слабым.
Вкрадчиво и осторожно вошла в опочивальню Мария с трехлетним княжичем Иваном, первенцем (второй сын, Федор, ещё качался в люльке). Княгиня держала скуластенького, с разгарчивым личиком, сына за руку. Мелко ступая, последовала по ковру к высокой кровати. Полог кровати был раздвинут. Князь, весь в поту, взволнованный, полулежал на подушках. Глаза Марии расширились от сострадания, от переживания за здоровье мужа. А оно не улучшалось, хотя Мария, уже не надеясь на лекарей, сама взялась за лечение князя. На днях посылала двух служанок в лесное селение Ласково вызнать у тамошней знахарки надежный способ лечения. Древняя старуха посоветовала давать немощному отвар овса с шелухой на молоке. Князю стали давать новое снадобье позавчера, но следов выздоровления не замечалось…
Оттого и походка её стала осторожной, а не самоуверенной, как прежде. Как-то попритихла Мария, немного и сникла. Угнетала ещё отчужденность рязанцев. Мало того, что лишь горстка вышла встречать нового князя после изгнания Олега Ивановича, но рязанцы все ещё и теперь сторонились пронских, смотрели на них косо… Только теперь Мария поняла, как любим и как чтим её отец своим народом.
