– Чую, по нашу душу они пристроились, – опасливо произнес Петр, впиваясь глазами в зеркало. Олеся даже рассмеялась от такого предположения:
– Да на что мы им? Просто едут неспешно. Как и мы.
– Так ведь я уж два раза скорость сбрасывал, – внес ясность Петр. – Может, ты не заметила, но мы с моей девочкой просто летели по первости. Глядь, уже впереди Псков виднеется. Я, когда их приметил, мы, это самое, маневрировать с моей девочкой начали. То тише едем, то шибче. Словно приклеились к моему капоту, гады.
Теперь занервничала и Олеся. Оглядывалась, щурилась, но за тонированным стеклом не могла рассмотреть даже очертаний фигур.
Резкий звук заставил ее покрыться холодным потом. Звонил ее мобильный, попутно сообщая, что номер не подлежит определению. Олеся несколько секунд опасливо рассматривала дисплей. Это могла быть мама – она так и не научилась пользоваться мобильным и в случае необходимости звонила с городского. Но мать просила отзвониться завтра. Еще через секунду Олеся решительно отключила телефон. И тут же столкнулась взглядом с совсем уж подозрительными и тревожными глазами Петра. Потом он снова стал рассматривать в зеркало красную машину.
– Оторваться бы от них надо, – наконец процедил он.
– Может, лучше остановиться, спросить, что им от нас нужно, – внесла свое предложение Олеся.
– С ума сошла? – грубовато осадил ее Петр. – Кто угодно может на дороге оказаться. Может, это у них прием такой: сперва на психику действовать, а потом…
Справа по курсу вдруг словно сгустился туман, загасил бьющий в глаза закатный луч. Олеся глянула туда и разглядела в клубах пыли торопливо летящий вперед пестро окрашенный КамАЗ. Тот спешил выбраться с ненадежной проселочной дороги на широкую трассу. В этот же миг «ладушка» Петра взвизгнула и рванула вперед. Замерев, увидала Олеся, как медленно поплыла назад махина КамАЗа, как удивленно смотрел сквозь стекло заросший водитель на невесть откуда образовавшуюся у самого носа крохотную машинку. Олеся едва успела перевести дух – обошлось! Но она ошибалась. Когда чудовищный удар придал «Ладе» неиспытанное ею до сих пор ускорение, она, гордо вскинув бампер, мигая фарами, смело устремилась в свой, увы, последний полет.
Очнулась Олеся от странного ощущения: кто-то беспардонно копался в ее лице. Оттягивал губы, дергал за нос, жал на подбородок. Олеся распахнула глаза и увидала совсем близко темные острые черты, клочковатые брови с налетом седины и прищуренный черный мефистофельский глаз. И прерывисто закричала от ужаса.
