– Нет!
Одним нажатием пальца Олеся умертвила телефон, зашвырнула его в ящик стола. Потом посидела немного на краешке дивана, чувствуя себя самозванкой, которую даже эта квартира больше не хотела принимать. Снова зазвонил телефон, стационарный. Возможно, это звонила Марина, обладавшая редким качеством прощать самые тяжкие обиды в течение получаса. Но Олеся больше не хотела извиняться перед ней. День она провела в каком-то оцепенении, даже вещи так и не сумела разобрать. В полночь заставила себя лечь в постель, будучи уверена, что не заснет до утра. С полчаса поплакала в подушку – и уснула.
Сон принес облегчение, и утром Олеся проснулась с вполне здравой мыслью: нужно, если еще не поздно, вернуться на прежнюю работу. Звонить своему начальнику она не решилась и с целью разведать обстановку позвонила секретарше Валентине, своей приятельнице.
Валя, узнав голос, ахнула так громко, что, наверно, переполошила всю фирму:
– Олеська! Вернулась? А мы все гадаем, где ты теперь!
– Да я в Питере, – скучным голосом подтвердила Олеся. Почему-то была у нее надежда, что никто на фирме не прочитал треклятую газету. Как же, не прочитали.
– Мы так за тебя переживаем, – с придыханием журчала в трубку Валя. – Девчонки вчера все бегали по фирме бледные, все твердили, что ты от переживаний даже можешь сделать с собой что-нибудь. У тебя ведь такая нежная натура. Борис Львович даже наорал на них и пообещал выговора влепить. Нет, ну какая гадина!
– Кто? – без особого интереса спросила Олеся.
– Ну, эта, вторая, другая! Представляешь, она все имеет, мужа, детей, так нет же, приперлась в столицу, чтобы разрушить твое счастье. И на что надеялась? Неужели тоже думала захомутать Дорохова! Ой, Олеська, прости, это я оговорилась! Нет, ну она бы хоть в зеркало на себя посмотрела! Такую первую любовь встретишь – и собственная юность дурным сном покажется. Бедняжка Дорохов, над ним теперь все потешаются, что он когда-то любил такую страхолюдину! Хотя, конечно, он ее любил тогда, а страшная она стала сейчас… Но кто же вдумывается так глубоко.
– Извини, Валь, мне звонят на мобильный, – проговорила на одном дыхании Олеся и повесила трубку.
Стало ясно, что про эту работу можно забыть. Может, на волне сочувствия ее и восстановят в должности. А за спиной станут злорадствовать и потешаться. И через десять лет на фирме она будет «той самой, которая едва не окрутила Дорохова, но обломалась бедняжка – и вернулась поджавши хвост». Нужно срочно искать другую работу. Вот только какое количество людей провели пару приятных минут, сравнивая в газете ее фотографию с детской фотографией другой Олеси, и есть ли у нее хоть один шанс в другом месте остаться неузнанной? Еще один день пролетел бесцельно, а ближе к вечеру Олеся поехала к родителям.
