А до Олеси вдруг дошло запоздало: Женька вернулся! А она так истосковалась без него, совершенно потерялась в этом огромном темном городе с его черными длинными ночами! И, коротко взвизгнув, она повисла у Дорохова на шее.
Чуть позднее она суетилась на кухне, чуть не рыдая о том, что поленилась приготовить что-нибудь вкусное, обошлась, как обычно, бутербродами. Нет, ей еще много придется поработать над собой, чтобы стать идеальной женой. Теперь приходилось наскоро сочинять, что подать на ночной импровизированный пир. Олеся, подумав, решила напечь блинов – это у нее всегда хорошо получалось.
Женя пришел из ванной с мокрой головой, сел на табуретку и снова посмотрел на нее каким-то странным, словно вопрошающим взглядом. И вдруг Олеся поняла: нет, не все в порядке, и вовсе не по делу он прилетел в Москву. Настроение вновь скатилось на ноль, последние блины получились темными и бугристыми. Не в силах больше выносить неизвестность, она подошла к Жене, села на паркет и обхватила руками его колени.
– Скажи мне, что случилось? Я же не слепая, вижу, что-то не так.
– Я – идиот, – глухо произнес Евгений, гладя ее по голове.
– Почему же?
– Я тебя приревновал.
– К кому? – удивилась Олеся.
– Похоже, к духу святому.
– Подожди, – попыталась она собраться с мыслями. – Тебе кто-то что-то наговорил про меня?
– Не стоит об этом…
– Нет, подожди, я должна это знать! У тебя самого вроде бы не было оснований подозревать меня в чем-то дурном. Значит, тебе что-то сказали. Позвонили, да? Или уже в газете пропечатали?
– Не в газете, – дернул плечом Дорохов. – Позвонили и сказали. А я сорвался…
– Значит, ты летел проверить, одна ли я в твоей квартире и вообще – в квартире ли? – медленно проговорила Олеся, с трудом осознавая смысл произносимых слов.
Женя молчал. На него было больно смотреть. Олеся встала с пола и села напротив, опустив голову, безвольно уронив руки. Несколько минут длилось молчание, прерывающееся лишь потрескиванием сковородки.
– Но ведь ничего не произошло, – не слишком уверенно проговорила Олеся. – Ты убедился, что я тебе верна. Или… не убедился? Что-то я уже теряю нить проблемы…
– Да разве в этом дело, Лесенька! – с болью почти выкрикнул Женя. – Дело в том, что мы переступили. Нет, не мы – я переступил! Понимаешь?
Олеся тяжело перевела дыхание. Она понимала, о чем сейчас пытается говорить ей Женя. Наверное, она даже заплакала бы от обиды, если бы не была сама виновата перед ним по самую макушку. Она встала и обняла его за плечи:
