И снова лорд Джонни посоветовал Пауэрскорту — после того как они вернулись в Англию — спастись бегством.
— Нужно выбираться отсюда, Фрэнсис, выбираться туда, где ты никогда с Каролиной не был, подальше от Лондона. В Лондоне тебе больше жить незачем. Если ты останешься здесь, то иссохнешь, как королева Виктория в ее сорокалетнем трауре.
И Пауэрскорт вновь переехал, и теперь наливал своему другу чай в гостиной Роуксли-Холла, глядевшей окнами поверх лужаек на церковный двор и облюбованную лордом Джонни колокольню.
— Я беседовал наедине с лордом Роузбери в его черной башне[3] у моря, в Барнбоугле. Кто-то пытается шантажировать принца Уэльского. А принцесса боится за жизнь их старшего сына. Говорят, да поможет нам всем Бог, он любит мужчин так же, как женщин. Через два дня мне велено явиться на Пэлл-Мэлл — на великий совет с личным секретарем лордом Сутером. Вот тебе в двух словах и вся история.
Снаружи на лужайке две совсем мелкие пичужки исполняли медленный танец.
— Черт подери! Ничего себе в двух. И ничего себе словах, — лорд Джонни Фицджеральд вгляделся в друга. — Разобраться во всем этом будет дьявольски трудно. Не уверен, что и возможно. Никто же нам ничего рассказывать не станет.
— На этой стадии мы сдаться не можем, Джонни. Мы еще даже не начали. Думаю, мне придется навести кое-какие справки о финансовых делах принца Уэльского.
Фицджеральд взял с тарелки пару оладий и водрузил на них горку масла.
— А я мог бы навести справки о том, что поделывают богатые и осмотрительные гомосексуалисты Лондона. Если сказанное о нем справедливо, принца Эдди должны знать в этом кругу.
— Тебе не кажется, Джонни, что нам стоит подсадить туда своего человека? Шантажисты, как правило, выведывают подноготную у людей, близких к их жертвам. С наибольшим вероятием, у слуг Мальборо-Хауса или Сандринхема[4]. Может, нам позволят устроить туда одного из наших людей — старшим лакеем, младшим буфетчиком, что-нибудь вроде этого.
— Попробовать стоит, Фрэнсис. Сдается мне, я знаком с человеком, который учился с личным секретарем сэром Уильямом Сутером в одной школе. Тогда тот был паршивым маленьким прохвостом. Не думаю, чтобы он сильно переменился.
Друзья проговорили два часа, пока в камине не погас огонь и тьма не окутала за окнами имение Пауэрскорта. Когда они отправились обедать в лучший из отелей Аундла, лорд Джонни ободрился настолько, что заказал к рыбе бутылку «Шассань-Монтраше».
— У нас праздник, — объяснил он лакею. — Я нынче видел трех пустельг и ястреба.
