— Нет, ты только взгляни, Джонни, Господи, да что же это такое!
Пауэрскорт сидел со своим другом лордом Джонни Фицджеральдом в маленькой гостиной верхнего этажа сестриного дома на Сент-Джеймс-стрит. Гостиная именовалась в доме «комнатой дяди Фрэнсиса». Разбросанные по полу игрушки свидетельствовали о том, что племянники дяди Фрэнсиса были постоянными ее посетителями.
— Я к тому, что остается только смеяться, ей-богу. До чего же она напыщенна, эта шатия из Мальборо-Хауса, — Пауэрскорт поднес к свету пару исписанных листков бумаги. — Двенадцать дней назад мы с Роузбери пришли в Мальборо-Хаус, чтобы поговорить с личным секретарем Сутером. Он сказал, что ему потребуется некоторое время, дабы обдумать сделанные мной предложения, те, что мы с тобой, если помнишь, обсуждали в Роуксли.
Лорд Джонни кивнул, помышляя более о бутылке «Шассань-Монтраше» к рыбе, чем о тонкостях детективной работы. Этим вечером ему пришлось довольствоваться простым «Шабли».
— Ну конечно, ответили мы. И Сутер сказал, что через пару дней свяжется со мной. После этого я получил от него первое любовное послание, оно у меня где-то здесь, — Пауэрскорт горестно огляделся по сторонам, словно надеясь, что письмо затесалось между обшарпанными римскими легионерами племянников, — а сегодня пришло и второе.
Он помахал вверх-вниз официальным письмом и зачитал его вслух:
— «Мальборо-Хаус, Пэлл-Мэлл, et cetera, et cetera[9]. Дорогой Пауэрскорт, примите мои смиренные извинения за видимое промедление в том, что касается ответа на Ваши предложения. К нам поступило еще одно из шантажных посланий. В нем упоминается то обстоятельство, что ЕКВ гостило у леди Брук в Истон-Додже. Комментарий опять-таки сводится к тому, что народ Британии не потерпит подобного поведения и монархия рухнет, скандально и с позором.
Обращаясь к сути Ваших предложений, с сожалением должен уведомить Вас, что нам потребуется более продолжительный период консультаций и наведения справок, прежде чем мы сможем дать Вам какой-либо определенный ответ. Нам очень помогло бы, если бы Вы смогли представить памятную записку, подробнее освещающую то, что мы с Вами обсуждали. Это позволило бы значительно ускорить мои консультации с коллегами. С нетерпением ожидаю Вашего ответа. Ваш покорный слуга, et cetera, et cetera».
— Вот так-то, — сказал Пауэрскорт. — За такие штуки премию надо давать. Ежегодная «Премия Сутера», присуждаемая студентам первых курсов за самый напыщенный образчик английской прозы. И почему я вообще должен что-либо переносить на бумагу? Разве у меня нет собственных государственных тайн, собственных секретных документов, которые вовсе не следует пускать по кругу за обеденным столом Мальборо-Хауса или забывать на бильярде клуба «Мальборо», на расстоянии одного броска игральной кости от улицы?
