— Дело, безусловно, сложное и деликатное, — ответил Пауэрскорт, ощущая, что против воли своей перенимает и вокабулярий личного секретаря, и его манеру выражаться околичностями. — Наверняка имеется немало людей, полагающих, будто они обладают сведениями, которые позволили бы им… — он помолчал, прежде чем произнести в этом кабинете страшное слово, — …шантажировать Его королевское высочество.
Оброненное им «шантажировать» упало, точно камень. Шепстоун вновь уставился на свои туфли — так, словно те вдруг стали нечищенными. Сутер теребил усы. Роузбери оставался бесстрастным.
— Однако разве в данном случае сведения эти не имелись в распоряжении неизвестного нам лица уже на протяжении немалого времени? Я говорю вот о чем — почему шантажист ждал до нынешней поры и лишь сейчас предъявил свои требования? И затем, были ли эти требования выполнены? Расплатился ли, если можно так выразиться, принц?
Шепстоун выглядел теперь так, словно он того и гляди взорвется от подобной дерзости. Однако Сутер был сделан из материала более прочного.
— До настоящего времени такого рода трансакции не совершались. Никаких предложений касательно возможной передачи денег не поступало.
— А если бы они поступили, принц передал бы деньги?
— Я не в том положении, чтобы ответить вам немедленно, — похоже, возможность уклониться от прямого ответа доставила Сутеру изрядное удовольствие.
— Уверены ли вы, — продолжал Пауэрскорт, стараясь получить хоть какой-то ответ, — что, кроме этого, других поводов для шантажа не существует? Простите мне столь неприятную мысль. Таков уж мой род деятельности.
Сутер пожал плечами:
— Кто может это знать? Кто может знать?
— Ни одному прирожденному англичанину подобное поведение и в голову не пришло бы. Никогда не пришло бы, — сэр Бартл снова начал багроветь.
— И уверены ли вы, — продолжал гнуть свое Пауэрскорт, — что в нынешнем положении принца Эдди нет ничего, способного также дать повод для шантажа?
— Черт побери, Сутер, черт побери, — взбешенный генерал бухал при каждом своем слове кулаком по столу. — Неужели мы обязаны выслушивать эти гнусные инсинуации?
— Боюсь, что должны. Да нет, уверен, что должны, — голос звучал очень холодно. Пауэрскорт и забыл о присутствии Роузбери. — Если вы хотите должным образом разобраться в этом деле, — продолжал Роузбери со всей политической властностью, на какую был способен, — вам следует рассмотреть определенные неприятные факты. И это один из них.
