Хейзл миновала ухоженный сад и оказалась в настоящем лесу. Она двинулась по опушке и, когда увидела небольшой холм, решила остановиться около него. С этого места хорошо просматривался замок, а с противоположной стороны — вулканическая долина. Хейзл устроилась поудобнее, разложила принадлежности для рисования и начала делать наброски.
Когда день стал клониться к закату и воздух посвежел, снова запели птицы. К этому времени Хейзл сделала уже восемь набросков и была очень довольна собой. Мягкий бодрящий воздух действовал на нее успокаивающе. Хейзл даже почувствовала расположение к Лерою Уэскеру: в конце концов она оказалась в этом волшебном месте благодаря ему.
Поэтому, услышав, что Лерой зовет ее, Хейзл крикнула:
— Я здесь!
В руках у Лероя была бутылка и два бокала. Он по-прежнему был в одних шортах. При виде его обнаженной груди у Хейзл засосало под ложечкой.
Что со мной происходит? — удивлялась она. — Я ведь профессиональный художник, рисовала обнаженных мужчин три раза в неделю в течение нескольких лет!
Лерой поставил бокалы на землю и развинтил проволоку, удерживавшую пробку.
— Шампанское? — удивилась Хейзл.
— Не совсем. Это местный напиток, хорошая вещь, но подается обычно к столу.
Хейзл огляделась, но не заметила ни одной виноградной лозы. Холмы, холмы, холмы…
— Этот пейзаж как-то не вяжется в моем представлении с виноделием, — сказала Хейзл.
— Какая ты наблюдательная, — заметил Лерой, вытаскивая пробку из бутылки.
— Я художник, — напомнила она, — и наблюдательность — необходимое качество для моей профессии.
Пробка наконец выскочила, и Лерой разлил шипящее вино с небрежностью, которая достигается лишь большой практикой, — не пролив ни капли. Хейзл приняла бокал, но сочла нужным заметить:
— Я вообще-то не очень много пью.
— Очень хорошо. Я и не собираюсь давать тебе очень много, — улыбнулся Лерой.
Хейзл подозрительно посмотрела на него. В его словах, как всегда, прозвучал какой-то подтекст.
— Почему? — спросила она.
На лице Лероя появилось наивно-удивленное выражение.
— Твоя комната под самой крышей. Я не смогу тащить вверх по лестнице бесчувственную женщину.
Хейзл поперхнулась вином, вспомнив, что Лерой в Лондоне нес ее в спальню, перепрыгивая через ступень. Увидев его лукавые глаза, Хейзл поняла, что он тоже не забыл этот эпизод, как и то, что случилось потом. Вспомнив произошедшее в спальне Лероя, она тут же ощутила жар. У Хейзл возникло подозрение, что Лерой этого и добивался.
