Водитель был вежлив и опытен. Они очень быстро выяснили, что разговаривать им мешает языковой барьер, поэтому Хейзл расслабилась в предвкушении любимой работы. Теперь уже ничто не могло помешать этому.
Почему же мыслями она постоянно возвращалась к событиям прошлой недели, вместо того чтобы наслаждаться щедрым южным летом? Правда, если уж быть до конца точным, то все ее думы были об одной ночи — жаркой ночи, когда она забыла обо всем на свете и чуть было не отдала свое сердце.
Хейзл, как ни старалась, избавиться от этих тревожащих душу мыслей не могла. У нее было ощущение, что он сидел рядом с ней в машине — молчаливый, загадочный и настойчивый. Хейзл невольно перебирала в памяти случившееся.
Они стояли очень близко друг к другу в кухне. «Садовник» не прикасался к ней, но Хейзл чувствовала на своей коже его дыхание.
— О, я сделаю то, чего от меня ждут! — воскликнул он.
Мужчина словно насмехался над собой, причем делал это с невыразимой горечью. Он взял в ладони лицо Хейзл, но было видно: он злится на что-то и что это чувство сидит в нем уже давно. Хейзл не могла понять, в чем дело.
Ей даже показалось, что о ней забыли. Но вот он взглянул на нее и тихо проговорил:
— О да, я сделаю все.
У Хейзл пересохло во рту. Ее немного пугало его непонятное поведение.
И вдруг они услышали какой-то шорох. Дверь в подсобную комнату приоткрылась бесшумно. Лерой повернулся и закрыл Хейзл своим телом, будто ожидая нападения. Этот жест потряс се. Дверь открылась пошире. Лерой схватил Хейзл и вместе с ней рванулся к двери, ведущей в холл. Послышалось странное царапание, и в проеме двери подсобки появилась грустная собачья морда. Взрыв хохота помог им избавиться от напряжения.
— Чертова псина.
— Он очарователен, — возразила Хейзл, забыв, что совсем недавно ругала пса.
— Я не согласен. Он много лает и плохо несет свою собачью службу. Любой воришка похлопает его по загривку, и пес впустит его в дом. Но, несмотря на критику, Лерой ласково потрепал дога по голове и угостил печеньем.
— Меня он не пустил, — напомнила Хейзл, продолжая защищать собаку.
— Верно, — согласился Лерой. — Я сам пригласил тебя в дом.
Хейзл ослепительно улыбнулась ему.
— Так что тебе остается ругать самого себя, — весело сказала она.
— Выходит, что так, — ответил Лерой, блеснув голубыми глазами. — Пойдем отсюда, пока он не затерроризировал нас совсем.
Лерой провел ее наверх. Стоя на последней ступени лестницы, он обернулся к Хейзл, идущей за ним, и мягко произнес:
