— Я постараюсь, сэр, — бесцветным тоном произнесла Хейзл.
На ее счастье, Хедли позвали на совещание, и он, сжав руку Хейзл повыше локтя, вышел из кабинета.
В перерыве между уроками Хейзл позвонила Гауэйну Маккею, своему бывшему педагогу в художественной школе.
— Молодец, что нашла меня, я собирался звонить тебе! — радостно сообщил тот. — Я теперь владею галереей. Правда, не один, а на паях с двумя бывшими коллегами.
Хейзл поздравила его, но не смогла скрыть своей грусти.
— Что случилось, Хейзл? — озабоченно спросил Гауэйн.
— Честно говоря, я надеялась, что ты найдешь мне работу в своей школе. С обычной школой у меня что-то не получается.
— В таком случае тебе вообще надо отказаться от преподавательской работы. Ты должна сделать свою выставку.
— Разумеется! — с иронией поддакнула Хейзл.
— Самое время. Уже прошло три года, как ты окончила нашу школу. Этого времени вполне достаточно, чтобы избавиться от всякой чепухи и определить свое место в искусстве.
— О каком времени ты говоришь, Гауэйн?! — почти с отчаянием крикнула Хейзл в трубку. — Я ра-бо-та-ю!
— Я заеду за тобой сегодня вечером, и мы поговорим… — сказал Гауэйн, и связь оборвалась.
Когда Хейзл положила трубку и повернулась, чтобы идти в класс, то столкнулась нос к носу с Хедли.
— Назначаешь свидание на вечер? Смотри, чтобы это не мешало твоей работе.
— Не помешает, — заверила Хейзл.
Хедли оглянулся и, убедившись, что поблизости никого нет, быстро сказал:
— Отмени свое свидание. Проведи вечер со мной.
— Я не могу.
— Не можешь или не хочешь?
— И не хочу, — прямо ответила Хейзл.
В этот момент послышались чьи-то шаги. Хейзл громко сказала, что опаздывает в класс, извинилась перед Хедли и стремительно направилась к двери. Ее спасительницей оказалась Полин.
Когда подруги вышли из школы после занятий, Полин завела разговор о директоре.
— Что ты сказала Хедли? — допытывалась она. — Он чуть не зарычал на меня.
Хейзл пожала плечами.
— Да ничего не сказала…
— Наверное, злится на тебя за то, что ты используешь школьную студию в своих личных целях, — предположила Полин.
Хейзл выбрала именно эту школу для работы, потому что здесь была великолепно оборудованная студия, где она могла рисовать по вечерам — снимать отдельное помещение ей было не по карману. Хедли не возражал, чтобы Хейзл пользовалась школьной студией после окончания занятий. Проблема была в том, что он стал все чаще и чаще приходить туда: приносил вино, болтал с Хейзл, делая вид, что интересуется ее живописью и… не сводил похотливых глаз с ее груди. Свободная, непринужденная манера рисования Хейзл постепенно исчезла, превратившись в какую-то параноидальную мазню. Она представляла, что скажет Гауэйн, увидев ее картины.
