Мамой или мамкой царевича назначалась «боярыня честная, вдова старая», которая исполняла роль старшей воспитательницы. Все другие женщины находились у нее под командой, а сама она лично отвечала за жизнь и благополучие младенца. Должность эта была почетной, и выбирали на нее представительниц лучших фамилий. Мамка получала изрядное жалованье — 100 рублей в год (для сравнения: комнатной бабке платили полтора рубля в год и отсыпали 6 четвертей хлеба: овса и ржи). Свое звание и жалованье она сохраняла пожизненно.
Кормилицу для царского ребенка подбирали с особым тщанием из числа придворных или городских женщин любого звания, недавно произведших на свет собственное дитя. «А на воспитание царевича или царевны, — писал в XVII веке публицист Г. Котошихин, — выбирают всяких чинов из жен — жену добрую, и чистую, и млеком сладостну, и здорову, и живет та жена у царицы в Верху на воспитание год». После завершения этого срока кормилиц жаловали подарками и льготами. Если это была дворянка, государь назначал ее мужа воеводой либо давал ему вотчину. Мужа более скромного происхождения награждал деньгами и «честью», а с податного человека пожизненно снимал все подати (налоги). Кормилица царских детей «целовала крест» в том, чтобы «государям своим и ему (имя рек) государю (государыне, если речь шла о девочке) служити и прямити и добра хотети во всем без всякия хитрости, и… от сосца своего кормити с великим береженьем и со опасеньем, а зелья лихова и коренья в естве и в питье не подати… и лихих волшебных слов не наговаривать и над государским платьем, и над сорочками, и над портами, и над полотенцами, и над постелями, и над всякими государскими обиходы лиха никоторого не мнити, и ото всякого лиха оберегати, и над подругами своими и надо всякими людьми смотрити и беречи накрепко».
Одной из обязанностей женского штата было всячески скрывать царственное дитя от посторонних глаз. Это делалось и для безопасности и, главным образом, для защиты от наговора и колдовства.
Видеть ребенка могли только свои; посторонних избегали. Попасть на женскую половину могли только женщины и немногие из особо доверенных слуг-мужчин. Если царским детям случалось выходить из дворца в церковь, по обеим сторонам от них слуги несли на вытянутых вверх руках «суконные полы», создавая вокруг высочайшей особы своего рода передвижную ширму. В церкви же их окружали другие ширмы, с тафтяными занавесками, да и лишних прихожан при этом в церковь старались не пускать: были только бояре и ближние люди. Возили царских детей в возках и колымагах с наглухо занавешенными окнами. Окна детских комнат разрисовывались по слюде цветами и зверями, так что снаружи рассмотреть, что делается внутри, было невозможно. Двор, куда детей выпускали играть, был обнесен высоким глухим забором.
