Петр стал царем еще в детстве и рос без особого надзора (мать и слабовольный Зотов не в счет), вдали от двора своей сестры Софьи, в Преображенском. Науками, как мы видим, его особо не обременяли, так что позднее Петр даже жаловался, что так и не смог получить хорошего образования. Арифметические правила он постиг только на пятнадцатом году, когда ему самому этого сильно захотелось, а грамотно писать так до конца жизни и не научился.
Искупались недостатки образования Петра его природной любознательностью и врожденными упорством. Жадный интерес к Немецкой слободе, ее укладу и ее жителям — мастеровым, купцам, офицерам, знавшим и умевшим невиданные вещи, — подвигнул Петра самому узнать и научиться тому, что знали инженер Тиммерман, плотник Брандт, офицер Зоммер.
Постепенно детские игры переросли в серьезное дело, а упорство в достижении цели соединилось с бесконечным трудолюбием.
Может быть, именно отдаленность от двора с его этикетом в сочетании с сознанием неизмеримой высоты своего сана выработали в Петре совершенно уникальное чувство независимости от внешних условностей, которым он отличался всю жизнь.
Он всегда вел себя и поступал так, как считал нужным, опрокидывая все каноны, обычаи и правила приличия, если они его стесняли. Разве что в церкви он сохранял почтительность и не выходил за рамки дозволенного; во всем же остальном был самовластен и неуправляем. По всем обычаям физический труд считался зазорным для государя, но Петр плевал на эти обычаи. Когда ему исполнилось двенадцать лет, ко двору были доставлены для царевича разные ремесленные орудия — инструменты для каменной работы, для печатания и переплета книг, а также верстак и токарный станок. Сделано это было по неотвязному желанию самого Петра, ибо ни один из его предшественников не проявлял подобного интереса. Впоследствии Петр владел не то четырнадцатью, не то двадцатью ремеслами и очень любил их демонстрировать.
Петр не любил соколиной охоты, ненавидел торжественные выезды, не «шествовал стопами», как положено государю, но носился бегом и вообще вел себя безчинно: хохотал, кричал, когда хотел, был порывист, размашист и вечно «хотел странного».
Петровские времена с их глубокими преобразованиями, затронувшими все стороны жизни страны — политику, экономику, общественную и умственную жизнь, нравы и быт, — неминуемо должны были внести коррективы и в жизнь царских отпрысков. Новая эпоха требовала новых людей — и новых государей, а значит, нового, далекого и от сложившихся традиций, и от новаций времен Алексея Михайловича воспитания и обучения.
