Никто не знал, откуда взялся этот выскочка. Да и об его учителе тоже ходили странные слухи — будто попал он в немилость к молодым богам и долгое тысячелетие отбывал кару в изгнании — было, видать за что. И этот, с позволения сказать, тан, подстрекаемый своим учителем, собрал вокруг себя таких же сорвиголов без роду без племени и подчинил себе все земли прежде свободных танов. Кое-кто сопротивлялся…
Ригнар был в числе тех, кто не пожелал признать верховенство этого новоявленного тана. Он ждал вызова — но не дождался. Просто однажды, когда четыре его «дракона» были в море — обычный поход, не предвещающий ничего особенного, на горизонте показался флот Хагена. Его кораблей было, по крайней мере, вдвое больше. Здравый смысл требовал развернуть «драконы» и на полной скорости поспешить к Хьерниру, чтобы успеть организовать оборону. Гордость требовала принять бой. Ригнар посмотрел на своих воинов. Они жаждали крови. Гордыня победила.
Ригнар помнил, как стоял перед Хагеном и его учителем. Его дружинники были мертвы — все до последнего человека. Они сопротивлялись отчаянно — но силы были слишком неравны. Его самого смогли взять лишь тяжело раненым. Он стоял и бросал оскорбления в лицо своему победителю, в надежде разозлить его и получить скорую смерть. О том, что могут сделать умелые палачи с человеком, до конца оставляя его в живых, ходили рассказы, от которых волосы вставали дыбом. А чего еще можно ожидать от ученика мага, носящего титул «познавшего тьму»? Впрочем, позор вечного рабства был не лучше.
Хаген молчал, с потемневшим лицом слушая его слова. И, когда Ригнар, в конце концов иссякнув, замолчал, ответил:
— Я бы вызвал тебя на поединок, но я не дерусь с ранеными. Более того, я верну тебе меч и свободу. Чтобы знали: тан Хаген уважает храбрых врагов.
— Мне не нужна жизнь в виде подачки. — Огрызнулся Ригнар.
— Предпочитаешь рабство? — нехорошо усмехнулся его враг.
Ригнар не ответил. И все последующее время корил себя за этот миг слабости. За то, что не пошел до конца. У потерявшего свободу всегда есть возможность вернуть ее. Хотя бы последним способом — смерть равняет всех. Потерявший уважение к себе лишен всего.
Но самое страшное ждало его дома. Обгоревшие развалины разрушенного замка. Выжженные дотла деревни. Нет, женщин, детей и стариков не тронули. Воинов же… Кое-кто, впрочем просто присоединился к Хагену — сочтя его более сильным и более удачливым. В числе последних оказался младший брат Ригнара — мальчишке всегда хотелось славы. Ему казалось, что он всю жизнь так и останется младшим. И в Хагене он увидел надежду на «самостоятельность». Для Ригнара это оказалось последней каплей.
