Я постоял на рабочей площадке мартена, поглядел, как жидкая, до огненного цвета раскаленная сталь льется в формы. Это зрелище, доложу я вам! Мартены у нас большие, тонн по четыреста весом, и когда сталь пускают по формам, создается впечатление, что настоящие огненные потоки текут в каком-то невероятном царстве. Люди в специальных защитных масках на фоне огненных рек кажутся почти прозрачны ми черными тенями, чем-то нереальным. По-моему, к этому зрелищу нельзя привыкнуть, даже если видишь его изо дня в день на протяжении многих лет и знаком с ним чуть ли не с пеленок. Все равно невольно будешь робеть перед огненным великолепием, которое сами же люди и сотворили. Оно будет представляться тебе колдовством, принадлежностью какому то другому миру.
Но возвращаюсь к тому, с чего начал.
В тот морозный январский день настроение у всех было довольно мрачное. Хотя производство, где работал отец, вы пускало особые марки и сорта стали, легированные, нержавеющие, бронебойные, и на сталь эту всегда был спрос, про давали ее и в Америку, и в Европу, однако уже три месяца сталеварам не платили зарплату, и ходили разговоры, что и в этом месяце никто не получит ни копейки. Здесь, как я понял (а я уже достаточно взрослый, чтобы многое понимать), сошлось несколько причин. И общий кризис, и большая путаница, возникшая после приватизации и акционирования нашего производства. Что-то оказалось сделано формально неправильно, и теперь между несколькими претендентами на владение комбинатом шла яростная борьба, с обращениями в суды, от гражданского до арбитражного, с требованиями признать предприятие банкротом и ввести внешнее управление, арестовать все счета комбината, чтобы люди, считающие себя обманутыми при дележе акций, могли получить компенсацию ...
И самое главное, что-то сбилось в самом процессе производства. Директору удалось пробить очень хороший государственный заказ для армии, после которого многое должно было наладиться, и деньги даже должны появиться, но вот уже неделю шел сплошной брак - сталь не отвечала требуемым характеристикам. Никто не мог понять, в чем причина, потому что все делалось как обычно, и так, как надо. Наши специалисты головы себе ломали в своих лабораториях, анализируя образцы, предлагали попробовать то одно, то другое, чтобы выправить положение. И все равно ничего не получалось.
Отец обрадовался, когда сталь пошла, он очень хотел верить, что день моего рождения станет переломным. Но дядя Коля Мезецкий, ближайший друг отца и сталевар с феноменальным опытом (он был постарше отца и довольно значительно) мрачно покачал головой.
