— Так точно. С майором Коняевым.
— Коняева я отправил отоспаться. А ты относительно всех в курсе?
— Разумеется, товарищ комиссар государственной..
— Да оставь ты, заладил…
— В курсе, Ян Карлович. Кто именно вас интересует?
— Меня интересует именно комбриг Раковский.
— Есть такой.
— Вижу, что есть. Я спрашиваю, что на него есть?
— Все.
В полумраке Лапиньшу показалось, в глазах подчиненного мелькнула усмешка. В общем, понятная — группе военачальников, привлекаемых теперь к ответственности, инкриминировались одни и те же преступления.
Лаконичное «все», таким образом, означало, что Раковский оказался замешан всюду.
Как, впрочем, большинство.
Все так.
Однако не повод для ухмылок — высшее руководство РККА, едва ли не в полном составе, — предатели!
Умные, опасные, коварно затаившиеся враги.
Теперь не до смеха.
— Извольте доложить по форме.
— Следствие располагает неопровержимыми доказательствами активного участия комбрига Раковского в организации и деятельности разветвленной военно-троцкистской организации, возглавляемой бывшим маршалом Тухачевским. Кстати, Ян Карлович, Раковский состоит с Тухачевским в близких дружеских отношениях. Служил под его началом в 1920-м, еще на Южном фронте. С той поры практически неразлучны. Академия РККА, Генштаб и, наконец, Поволжский округ.
— Их что же, на пару сослали?
— Относительно Раковского такого решения не было.
— Выходит, он самовольно покинул место службы и зайцем рванул за Тухачевским?
— Никак нет. Написал рапорт с просьбой перевести для дальнейшего прохождения службы…
— Ясно. А почему сейчас в Москве?
— Десятого мая прибыл, сопровождая маршала, то есть бывшего маршала… Ну и семья у него здесь. Не успел перевести.
— Значит, неопровержимые доказательства?
— Так точно. Получены признательные показания большого круга лиц, имевших непосредственные контакты…
— Что ж, жаль… Начинал хорошо — мальчишкой ушел в революцию. В гражданскую воевал достойно.
— Происхождение, Ян Карлович, что ни говори, все же дает себя знать. Сколько бы лет ни прошло.
— Да? И кто же Раковский по происхождению?
— Насколько я помню, из дворян. Но можно уточнить в деле…
— Не нужно. В отличие от вас я совершенно точно знаю, что дед Раковского был крепостным художником, родители — сельские учителя. Происхождение, таким образом, самое что ни на есть правильное — крестьянское. Однако вины его это ни в коей мере не умаляет.
— Виноват, Ян Карлович. Ориентировался по фамилии. Выходит — ошибся.
— Я, представьте себе, тоже. Однажды, в девятнадцатом году… Мы тогда добивали корниловцев на Орловщине. Фамилии — вообще штука сложная. И порой обманчивая. Не находите?
