Конни осторожно приоткрыла глаза и чуть не заорала. Земля вставала дыбом справа от нее, слева было ослепительное небо, а сама Конни неудержимо валилась набок, прямо на противного рыжего.
Он издал дикий вопль и рассмеялся.
— Здорово, верно? Каждый раз радуюсь, как дитя. Затошнит — откройте форточку. Вообще-то сзади валяется ведро, но до него вам не добраться, а я не могу бросить руль.
— Го… Господи…
— Не бойтесь, мисс. Вы в надежных руках.
— Я не боюсь. Какой смысл? Что это трещит?
— Честно говоря, не знаю. Этому коню лет сто, он сменил десяток хозяев и болеет всеми самолетными болезнями. До сих пор не падал, так что нет никаких оснований думать, что упадет именно на этот раз.
Конни с тоской взглянула в окно — и уже не удержалась от крика, на этот раз радостного. Под ними был океан. Красно-золотое солнце клонилось к горизонту, небо наверху уже потемнело, но было еще светло, а по бескрайней поверхности воды гуляли мелкие злые волны.
— Вы чего кричали?
— А?
— Чего кричали?
— От красоты Я никогда не видела океана. Он потрясающий.
— Согласен. Как полет?
— Я думала, будет хуже.
Неожиданно рыжий нахмурился и прижал плечом съезжающий наушник.
— Тампа, Тампа, я Чарли Танго семь, ответьте, не понял сообщение.
Наушник страстно пробулькал в ухо мистеру Джордану нечто волнующее, потому что мистер Джордан явно переменился в лице. Конни с беспокойством заглянула ему в глаза.
— Что-то не так?
— Практически все. Над Эльютерой начинается гроза.
— Это плохо?
— Не то чтобы плохо…
— Лететь нельзя?
— Лететь можно. Сесть трудно.
— Тогда вернемся?
— Нет уж. Я не упущу свои четыреста баксов.
— Жадность погубила многих людей. Вы уверены, что справитесь?
— Мисс, перед вами бывший военный летчик. Я садился на скалы вслепую, ночью, на глазок, когда отказали все приборы.
— Ох… а давно?
— Давно. Но помню все, как сейчас. При случае расскажу. Кстати, как вас зовут?
— Мисс Шелтон.
— И все?
— А что вам еще надо?
— Ну как-то вас мама с папой называют? Или так и говорят: мисс Шелтон, идите ужинать?
— Нет. Не говорят.
Конни замолчала и отвернулась к окну. Настроение было отвратительное, к тому же ее не покидала тревога. Самолет был слишком ненадежен, не говоря уж о пилоте.
Дик Джордан окончательно проникся презрением к дамочке. Гнушается, значит? Нос воротит? Видал он таких. Привыкли с детства командовать и помыкать, но он не из таковских. Нарочно посадит самолет подальше от пансиона старого Босуорта, а когда она попросит дотащить чемодан, слупит с нее еще полсотни!
