Мэтью Карлайл смотрел на грудь Белинды и медленно заливался краской, под стать ей.
Вдруг Белинда хихикнула и негромко произнесла:
— Господи, до чего же мы неловкие… Как антилопы гну.
— П-почему — гну?
— Они нелепые такие, лохматые и голенастые… Вечно налетают друг на друга… Не обращайте на меня внимания, мистер Карлайл. Я совсем из ума выжила от ужаса.
Тут он разозлился.
— Перестаньте вы на себя наговаривать! Никакая вы не нелепая и не выжившая! Это я на вас пролил шерри.
— Шерри?
— Ну да! Хотел дать вам продегустировать настоящий, не то пойло, что в самолете.
— Ох…
— Вот что, давайте попробуем еще раз. Я налью…
— А я еще раз переоденусь.
Она улыбнулась и снова удрала в ванную. Мэтью неожиданно ухмыльнулся и подмигнул своему отражению.
Через четверть часа они мирно сидели и беседовали, потягивая маленькими глотками первосортный шерри. Белинда сменила мокрую и грязную футболку на тонкий темный пуловер, волосы у нее подсохли и теперь завивались пушистыми кольцами. Зловещие очки лежали на столике рядом с бутылкой.
— Вы легко обходитесь без очков?
— У меня не очень сильная близорукость, но главным образом — астигматизм. Я достаточно хорошо вижу, но без очков начинают болеть глаза. В очках, впрочем, тоже.
— Наверное, они тяжеловаты…
— До ужаса. Им много лет. На переносицу они давят, как орудия пытки.
— Вернемся в Чикаго, я дам вам адрес салона оптики, где сам покупаю очки. Можно ведь сделать новые, легкие и удобные.
— Спасибо. Наверное, там дорого?
— Нет. Это не слишком дорогой, не слишком престижный, но очень хороший салон. И там консультирует прекрасный офтальмолог.
Она улыбнулась.
— Мы с вами, как два старичка на отдыхе — говорим об очках, врачах и умеренных ценах.
— Вы правы. Это тем более нелепо в подобном отеле и на подобном мероприятии. Давайте о легкомысленном. Вы уже посмотрели свою… униформу?
— Ой, а я вообще про нее забыла! Слушайте, Мэтью, я ведь понятия не имею, когда и как надо наряжаться. Вот, к примеру, сегодняшний ланч. В чем на него надо идти?
— Как вам сказать… Зависит от человека. Джош Белью наверняка придет в джинсах. Лу Фонтейн нацепит все свои бриллианты.
— А вы будете в костюме и при галстуке!
Он почувствовал легкий укол раздражения и беспокойства. Неужели за столь короткий период о нем уже сложилось мнение, как о зануде с идеально отглаженными брюками? Или надо говорить — в брюках?
— Вы обиделись?
— Нет. То есть… Знаете, Белинда Карр, это, разумеется, не украсит мой образ, но дело в том, что я никогда в жизни всерьез не задумывался, какое впечатление произвожу на окружающих. Одновременно я всегда тщательно соблюдал принятые правила. Такой, знаете, глобальный дресс-код.
