— Восхитительно, — сказала Джози. — Похоже на плавучий дом. По-моему, вы очень везучий человек, Гленис, ведь у вас есть уже один дом на море.
— Да, знаю, мне улыбается удача. Мы с Эндрю женаты тридцать лет. Это самое лучшее, что могу пожелать вам с Леоном.
Джози смущенно поблагодарила и отвернулась, чтобы скрыть лицо.
В крошечной кухоньке Гленис поставила чайник, а Джози распаковала сумку с продуктами и разложила угощение на бумажные тарелки. Гленис заварила чай в огромном чайнике, и Джози обрадовалась, выяснив, что они будут пить чай из фарфоровых кружек. Гленис заметила, что пластиковые чашки — настоящее оскорбление для хорошего чая, с чем Джози пылко согласилась.
Женщины вынесли поднос с едой, чайник и молоко в термосе на палубу. Эндрю устроил стол из складного стула. Мужчины сели прямо на палубу, и Гленис заявила, что каждый обслуживает себя сам.
Эндрю оказался очень остроумным собеседником. Он рассказывал забавные истории о морских приключениях, которые заставляли Джози хохотать до слез. Но, несмотря на смех, девушка отдала должное имбирному печенью, и миндальным пирогам с вишнями, и ломтикам дыни, и самой сочной землянике, которую когда-либо пробовала.
Наконец чай был выпит и остатки продуктов брошены чайкам. Мужчины унесли вещи на кухню. Вернувшись, Эндрю улегся на палубе, чтобы «восстановить силы на обратный путь». Он снял свою нейлоновую куртку, свернул, положил под голову и через пару минут уже крепко спал. Леон сел рядом с Джози.
Гленис сообщила, что у нее есть дела в каюте, и с улыбкой ушла.
Джози избегала смотреть на Леона.
— Она очень тактична, — тихо произнесла девушка. — Я чувствовала себя виноватой, когда Гленис сказала, что очень довольна нашей помолвкой. Она говорила, что тебе нужна такая помощница, как я. Наша затея смущает меня все больше.
Леон накрыл ее ладонь рукой.
— Не бери в голову, любимая, — произнес он, бросив на спящего Эндрю многозначительный взгляд. — Скоро все закончится. Это заключительный акт в нашей пьесе.
Да. Завтра она навсегда попрощается с ним. Слезы навернулись на глаза Джози, и она торопливо отвернулась. Леон мягко взял ее за подбородок и повернул к себе.
— Слезы? — нежно спросил он. — Почему?
— П-просто т-так, — Джози запнулась, рыдания подступали к ее горлу. — Я всегда грущу, когда что-то заканчивается. — Джози отважно улыбнулась. — Глупо, правда?
Леон обнял ее и притянул к себе.
— Нет, — тихо прошептал он. — Мне тоже грустно. У меня никогда не было такого приятного отпуска.
