— Нет.
— Разве ты не устал?
— Долг превыше всего. Я провожу Броэрека. Спать — потом. Кстати, пусть красивая женщина принесет мне в постель горячего молока. Я люблю в глиняной кружке, как для пива. Только девчонок не присылай, мне нравятся зрелые женщины. Потолще.
Выговорив себе все эти привилегии, Моран опять засел у ворот. И когда Броэрек протарахтел на своей телеге, Моран сказал ему в спину:
— Хорошее время — ночь. Ты не видишь троллей, а тролли не видят тебя. И даже Серая Граница на короткое время закрывает все свои глаза, а их у нее тысяча.
Броэрек шевельнул лопатками. Моран не сомневался в том, что единокровный брат Геранна отлично расслышал каждое слово.
И Джурич Моран, весьма довольный собой, отправился спать.
* * *
Телега вернулась к середине следующего дня. Моран провалялся в постели до гонга, созывающего на обед. Он отлично понимал: Геранн распорядился не будить и ни в коем случае никак не тревожить гостя. Пусть отдыхает. Он так утомился, бедняжка. Он нуждается в хорошем сне. Без сновидений. Желательно. Так что уж тихо, тихонько. Мимо его двери вообще лучше не ходить. Иначе этот засранец опять начнет повсюду таскаться и совать свой длинный нос во все щели. А поди прищеми его — того и гляди устроит какую-нибудь пакость.
— Джурич Моран — волшебник? — спросил солдат, служивший в замке первый год, а до того живший на выселках, где разводили пчел.
— Волшебников не существует, — объяснили ему. — Джурич Моран — Мастер.
— Но то, что он делает, — волшебство? — стоял на своем солдатик.
— Волшебники колдуют, — был ответ, — а Джурич Моран просто такой, как он есть. И его лучше не беспокоить.
Но даже острое нежелание Геранна видеть Джурича Морана бодрствующим не могло отменить гонга на обед.
И Моран проснулся. Он осмотрел комнату, небольшую, по ухоженную и с широким окном. Он осмотрел свою кропать: матрас набит свежей соломой, покрывало мягкое, одеяло легкое, в ногах — таз с водой для умывания, в головах — погасшая свеча. Балдахина вот нет. Безобразие. Завели обычай — спать без балдахина. В Калимегдане — везде балдахины. Нужно будет сделать Геранну замечание.
При мысли об этом Моран замычал от удовольствия. Он представил себе, как Геранн аж трясется, думая о том, что назойливый гость вот-вот появится во дворе замка. Что ж, незачем оттягивать неизбежное.
И Моран, небрежно умывшись, быстро спустился во двор.
Вот тогда в ворота и въехала телега. Броэрек, управлявший лошадью, был так мал, сер и незаметен, что его и вправду в первые минуты никто не заметил; общее внимание было приковано к тому, что лежало на телеге.
