— Вот и хорошо, — отрезал Моран. — Не слишком-то мне хотелось куда-то тащиться. Мне и здесь хорошо. Видала, какая у меня квартирка? Загляденье. Между прочим, когда-то принадлежала Алене Ивановне. Я тут все обсчитал и обмерил. Точно тебе говорю.
Он помолчал, наслаждаясь эффектом, который произвел на легковерную Диану это утверждение. Диана даже ахнула.
— Ну надо же!.. А ведь точно!.. Но неужели та самая квартира?
— Однозначно. Ты ведь на «канаве» живешь, для тебя эти места должны быть родными…
— В том-то все и дело, — призналась Диана. — Можно, оказывается, всю жизнь прожить в каком-то месте, и оно не будет для тебя ни родным, ни любимым, вообще никаким. Как будто в общежитии живешь или на съемной квартире. А можно зайти просто в гости, на минутку, к случайному знакомому…
— Между прочим, я — вовсе не случайный знакомый, — перебил Моран. — Это ты напрасно. Со мной никто случайно не знакомится. Если уж ты со мной познакомилась, стало быть, так предначертано и предназначено, и вообще так тому и надлежит быть.
— А со мной? — тихо спросила Диана.
— Что?
— Ну, со мной, — повторила девушка погромче, — со мной люди, по-вашему, как знакомятся, случайно или по велению судьбы?
— Люди? Да понятия не имею! Что ты ко мне привязалась со своими людьми! — возмутился Моран. — Я говорю сейчас о троллях.
Она надула губы.
Ей стало обидно.
Но даже обида эта была гармоничной и не разрушала внутренней тишины, установившейся во вселенной по имени Диана.
— Допила? — спросил вдруг Моран.
Диана подняла на него глаза.
— Ты допила чай? Хватит сидеть и кукситься в чашку, дело есть.
— Я буду пить, а вы рассказывайте. Я не люблю залпом хлебать, — объяснила Диана и потянула к себе коробочку, в которой лежало засохшее и очень мятое пирожное «корзиночка».
— А это будет прилично — когда один говорит, а второй жует? — обеспокоился Моран. — Учти, я забочусь о хороших манерах.
— А как это делают тролли? — улыбнулась Диана.
— Тролли? Да если бы ты видела, как трапезничают тролли, ты не задавала бы таких вопросов! Смотри.
И он вывалил перед ней гору тщательно разобранных и отчищенных ниток.
Диана ошеломленно смотрела то на пряжу, то на Морана. Джурич Моран заметно волновался. Он покусывал губу, порывался встать со стула, разглаживал нитки пальцами.
Наконец Диана выговорила:
— Что это?
— Не узнаешь? — вопросом на вопрос ответил Моран.
— Это пряжа, но…
— Та самая, — с нажимом подтвердил Моран. И опять замолчал, выжидательно глядя на Диану.
