Через пять минут пробили облака вниз и осмотрелись. Истребителей противника не было, но не было видно и самолета Митина. Впереди под нами просматривалось шоссе Малоярославец — Медынь, по которому в обе стороны двигались фашистские автомашины. «Родина зовет!» Снижаемся и штурмуем из пулеметов автомашины врага. Обстрелянная Желонкиным автомашина резко сворачивает с шоссе и переворачивается. Монзину тоже удалось пулеметным огнем зажечь одну автомашину, о чем он с радостью докладывает. Перед Медынью нас снова пытались атаковать два «мессера», но мы сразу же ушли в облака и взяли курс на аэродром. Через некоторое время, пробив облака вниз, мы восстановили ориентировку по Оке и возвратились на аэродром. Самолет Митина, к общей радости, произвел посадку через десять минут после нас. В крыльях и фюзеляже его самолета насчитали около пятидесяти пробоин.
Лейтенант Митин в нашем полку был сравнительно молодым летчиком. Он еще не успел овладеть полетами в облаках и ночью. Поэтому в этом воздушном бою, уходя от атак истребителей в облака с большим углом на максимальной скорости, он каждый раз терял в облаках пространственное положение, вываливался из облачности, выравнивал самолет и снова устремлялся в облака при очередной атаке истребителей. Так это повторялось до тех пор, пока истребители противника не потеряли его.
После этого случая Митин ходил за мной по пятам и все время просил научить его летать по приборам и ночью. Такая возможность представилась только зимой 1942 года. Я научил его летать по приборам и ночью сначала на самолете Пе-2, а затем на боевом самолете. Этого было достаточно, чтобы Митин стал мастером полетов по приборам. Когда осенью 1942 года от нашего полка приказали выделить лучшего летчика во вновь формируемый полк истребителей-перехватчиков, вооружаемых самолетами с радиолокационными станциями перехвата, то выделили лейтенанта Митина.
Из-за раскисшего грунта вести боевые действия с аэродрома Гридино стало невозможно, и командир 8-й авиационной дивизии на другое утро приказал нам пятью самолетами без прикрытия истребителей нанести удар по самолетам противника на аэродроме Синявино и после выполнения боевой задачи произвести посадку на аэродроме Сарыбаево[48]. Несмотря на дождь, низкую облачность и раскисшее поле аэродрома, все экипажи взлетели и одиночно пошли на боевое задание. По маршруту к цели облачность понизилась до двухсот метров, а видимость порой была менее километра. Передние стекла кабины заливало дождем, и ориентироваться можно было только через открытые боковые форточки. Два раза мы заходили на цель, но не обнаружили ни аэродрома, ни самолетов противника, да и в том, что это было Синявино, сомневались и я, и Желонкин. Набрать высоту и уточнить общую ориентировку было невозможно. Тогда мы начали искать запасные цели. Через некоторое время уточнили ориентировку и обнаружили колонну автомашин с артиллерией на дороге Черная Грязь — Высокиничи. Но бомбить с высоты сто пятьдесят метров невозможно, так как самолет подорвется на собственных бомбах. Уточнив курс вдоль дороги, набираем в облаках высоту пятьсот метров, сбрасываем бомбы по цели по расчету времени и берем курс на свой аэродром.
