Я подумала о хороших людях, с которыми здесь познакомилась, и о том, что Манфред и Ксильда срочно явились сюда, чтобы с нами повидаться. Это заставило меня задуматься: не должны ли мы провести остаток дня в городе и закруглить все дела? Но после пережитого ночью испуга мне так не терпелось убраться из этого места.
Конечно, пришлось, как обычно, долго ждать, пока нужные бумаги не пропутешествуют по больнице, но наконец-то, примерно в одиннадцать часов, вошла медсестра с обязательным креслом-каталкой. Толливер между тем оделся и вышел, чтобы подогнать к выходу нашу машину.
У входной двери ожидало еще одно кресло-каталка. Очень юная женщина, лет двадцати, примостилась в нем, держа в руках запеленатый сверток. С ней была женщина постарше — ее мать. Мать охраняла тележку, полную букетов розовых цветов, там же была груда открыток, тоже в основном розовых, и несколько коробок с подарками. И еще — множество брошюр. Верхняя брошюра называлась «Так вы забираете вашего ребенка домой».
Недавно ставшая бабушкой, женщина лучезарно мне улыбнулась и принялась болтать с моей медсестрой.
Юная женщина в кресле-каталке подняла на меня глаза.
— Посмотрите, что у меня есть, — со счастливым видом произнесла она. — В прошлый раз, когда я была в больнице, я оставила тут свой аппендикс. А теперь покидаю ее с ребенком.
— Вам повезло, — сказала я. — Поздравляю. Как вы ее назвали?
— Мы назвали ее Искорка, — ответила она. — Разве не мило? Никто никогда не забудет, как ее зовут. — Это была чистая правда.
— Имя незабываемое, — согласилась я.
— Вон Джош, — сказала бабушка и покатила дочь и внучку через автоматические двери.
— Разве она не самая милая из молоденьких мамочек? — поинтересовалась медсестра. — Это у них первый внук в семье.
Я почувствовала облегчение, услышав это, поскольку бабушке было под сорок, не больше.
Интересно, способно ли мое поджаренное молнией тело произвести ребенка?
Потом пришел мой черед, и меня подкатили к обочине, а Толливер выскочил из машины, чтобы поспешно обойти ее и помочь мне. После того как меня осторожно поместили на сиденье, он нагнулся, застегнул ремень безопасности и снова обогнул машину, чтобы сесть за руль.
Медсестра наклонилась, убедилась, что я сижу правильно, целиком в машине, и она может закрыть дверцу.
— Удачи! — улыбнулась она. — Надеюсь, в ближайшее время мы вас снова здесь не увидим.
Я улыбнулась в ответ.
Без сомнения, другие покидающие больницу пациенты жалели меня, но я чувствовала себя теперь много лучше — в нашей машине, с Толливером. Я получила рецепты и предписания доктора и была вольна уехать. То было отличное чувство.
