— Я позвонил Марку, — сообщил Толливер.
— Хорошо. Как он?
Толливер не звонил Марку так часто, как следовало бы. Потому ли, что они немногословные парни, или потому, что между ними пробежала черная кошка.
— Он велел передать тебе, чтобы ты поскорее поправлялась, — сказал Толливер.
Вообще-то он не ответил на мой вопрос.
— Как у него дела с работой?
Марк несколько раз получал повышения: сперва он был мальчиком, убиравшим грязную посуду со столов, потом официантом, поваром и наконец менеджером в одном из сети семейных ресторанчиков в Далласе. Он работал там менеджером не меньше пяти лет. Для того, кто сумел закончить всего лишь четыре семестра в колледже, дела его шли совсем неплохо. Он много работал.
— Ему почти тридцать, — сказал Толливер. — Он должен уже остепениться.
Я сжала губы, чтобы промолчать. Толливер был всего на пару лет младше брата — на пару лет и несколько месяцев.
— Он встречается с кем-нибудь подходящим? — спросила я, почти уверенная, что знаю наперед ответ.
— Если и встречается, то ничего об этом не говорит. — После паузы Толливер добавил: — Кстати, о свиданиях: я наткнулся в мотеле на Манфреда.
Я чуть было не спросила, какое отношение это имеет к свиданиям, но передумала.
— Да, он заходил, — ответила я. — Сказал мне, что у Ксильды было видение или что-то в этом духе и она решила, что ей стоит приехать сюда. Он сказал, что Ксильда умирает, и, думаю, он ублажает ее, как только может. Манфред, без сомнения, хороший внук.
Толливер скептически посмотрел на меня, приподняв брови до самых волос.
— Правильно. И у Ксильды совершенно случайно было видение, что женщина, которую хочет ее внук — он считает тебя неотразимой, не притворяйся, что не знаешь этого, — нуждается в ее помощи. Ты не думаешь, что Манфред имеет отношение к видению Ксильды?
Вообще-то я чувствовала себя слегка шокированной.
— Нет, — возразила я. — Думаю, он явился сюда, потому что Ксильда велела ему явиться.
Ухмылка Толливера была чуть ли не глумливой. Всего на мгновение я почувствовала к нему сильную антипатию. Брат вскочил и начал расхаживать по палате.
— Вероятно, он ждет не дождется, когда же его бабушка умрет. Тогда он сможет прекратить возить ее повсюду и вместо этого стать твоим агентом.
— Толливер!
Он замолчал. Наконец-то.
— Ты говоришь ужасные вещи, — обиделась я. — Мы, без сомнения, видим порочную сторону человеческой натуры, снова и снова. Но хочется думать, что мы не стали от этого прожженными циниками.
