Дидро, судя по всему, так и не понял своего бывшего друга. Он никогда не понимал, как важна шахматная игра для Руссо. И почему ему так необходимо было выигрывать.
Причиной был Вольтер.
Чтобы понять до конца, как Вольтер превратился в навязчивую идею для Жан-Жака Руссо, нужно обратиться к его первому письму, отправленному Вольтеру. Сколько воображаемых писем составил он до появления настоящего предлога, чтобы взяться за перо и бумагу!
«Месье!
В течение пятнадцати лет я стремился стать достойным Вашего внимания, которое Вы уделяете обычно молодым людям, в которых обнаруживаете талант…»
Молодые люди? Увы, он ведь не так молод! Ему почти тридцать три, кажется, так. И у него куда больше оснований писать знаменитому композитору Жану Филиппу Рамо[11], чем Вольтеру. Ему как музыканту предложили просмотреть пьесу-буфф «Принцесса Наваррская», написанную Вольтером на музыку Рамо по случаю бракосочетания французского дофина с испанской инфантой. Ее премьера должна была состояться в Версальском дворце[12]. В оперу требовалось внести кое-какие изменения, на которые ни у Вольтера, ни у Рамо не было времени. Оба они уже работали над другой оперой-буфф «Храм славы», которая прославляла боевые победы Франции над Англией[13].
Короче говоря, это была музыкальная «халтура». Так, для нетребовательного зрителя. И Руссо это отлично понимал. В связи с этим он писал:
«…каким бы успехом ни увенчались мои слабые усилия, он тем не менее станет для меня славным подспорьем, если в результате мне будет оказана честь познакомиться с Вами, чтобы я мог выразить Вам лично свое восхищение и то глубокое уважение, которое я, месье, питаю к Вам как Ваш преданный и скромный слуга…»
Витиеватый стиль письма присущ переписке того времени. Жан-Жак на самом деле считал, что добьется своей цели, если его «слабые усилия» помогут ему познакомиться с Вольтером.
Особенно серьезной выглядит первая строка: «В течение пятнадцати лет я старался стать достойным Вашего внимания…» Никогда в жизни ни к одному писателю Руссо не обращался столь выспренне — только к Вольтеру. «Написано с болезненным тщанием» — так прокомментировал эти строки первый издатель письма. Да, на самом деле оно было написано с «болезненной аккуратностью». Для Вольтера это не имело никакого значения, но для Жан-Жака, жившего на чердаке, практически никому не известного литератора, вечно нуждавшегося в деньгах, это значило все на свете. Он был никем, и этот «никто» писал важной персоне.
