То, что спрятано под маской, касается только нас.
- Да, - ответил я снова, стараясь не скомпрометировать себя многословием.
Я не был уверен, что смогу заставить не задрожать свой подбородок. Накрапывал дождь. Вдруг прозвенел гонг, оповещая провожающих в каютах. Воздух наполнился патетикой прощания, клятвами, долгими поцелуями, поспешными наставлениями, произносимыми сдавленным голосом. Мать бросалась к сыну, жена обнимала мужа, друг - своего друга. Казалось, они расставались навеки. Похоже, эта недолгая разлука напоминала им о другой, вечной. И снова от кормы к носу во влажном воздухе разнёсся слабый звук гонга, напоминавший похоронный колокол. Я затрепетал.
Мой друг наклонился:
- Послушай, - сказал он тихим голосом, - нет ли у тебя плохого предчувствия?
- Да, - ответил я.
- И ты веришь в этот вздор?
- Нет, - проговорил я с уверенностью.
- Тогда что же?
Не было здесь никакого «что же». Я не верил, но мне было страшно.
Мой друг слегка коснулся левой рукой моего колена, как привык это делать в самые задушевные минуты наших бесед. Мысленно я побуждал его подарить мне хоть какую-то надежду на будущее, он же медлил, сопротивлялся, но, в конце концов, сдался, и тогда он тронул моё колено, словно хотел сказать: «Я сделаю то, что ты хочешь, во имя дружбы…».
Веки его вздрогнули. Он вновь смотрел на меня. Поняв, что я взволнован, он не решился использовать наше любимое оружие - смех, улыбку, иронию.
- Хорошо, - сказал он. - Давай твою руку. Если один из нас будет находиться в смертельной опасности… Он замолчал, словно устыдился. Мы уже долгие годы высмеивали приверженцев метафизики, равно как и вегетарианцев, спиритуалистов, теософов и эктоплазмиков.
- Тогда? - спросил я, силясь догадаться.
- Пусть это будет своего рода игрой, хорошо? - сказал он, торопясь выбраться из этой опасной фразы, в которой всё больше увязал. - Если одному из нас будет угрожать смертельная опасность, пусть он подумает о другом, чтобы предупредить его, где бы он ни находился… Согласен?
Он попытался засмеяться, но губы его, будто скованные холодом, не шевельнулись.
- Согласен, - сказал я.
Опасаясь, что слишком выдал своё волнение, мой друг поспешил добавить:
- Я, конечно, не верю в какие-то там связи душ…
- Ничего, - прошептал я. - Пусть так…
- Ну, хорошо! Тогда пусть так. Примем эту игру. Согласен?
- Согласен, - ответил я.
Такими были наши последние слова. Мы обменялись рукопожатием, не сказав больше ни слова, наши горячие пальцы соединились, затем мы резко отдёрнули свои руки, и я пошёл быстрым шагом, не оборачиваясь, словно меня преследовали. Мне хотелось в последний раз взглянуть на своего друга, но я сдержался. «Не оглядывайся! - приказал я себе. - Шагай»
