– Воробьи! – шутил он. – Мам! Ну и как наша подготовка к выезду?
– Полным ходом! – крикнула мать из кухни. – Все! Снимай халат и едем!
Из комнаты вышла смущенная Лера.
– Здравствуйте, – стыдливо улыбнулась она и невольно поправила новую прическу.
– Ого! Да у нас тут прямо конкурс красоты! – воскликнул Глеб. – И небось на каблуках, да?
– Нет, – покачала головой Лера. – У меня туфли… такие… на низкой подошве.
– A вот это зря! – наставительно произнес Каратов. – Такую красавицу должно быть видно издалека! Обязательно огромные каблуки! Вадим, проследи.
– Ладно… – ответственно закивал мальчишка. – Черные, да? Или еще можно босоножки, да? Я в журнале видел.
– Можно, – согласился Глеб. – A сейчас все в машину.
– А… а мою машину куда? – не сообразила Лера.
– A твою оставим здесь. Чего зря гонять… Мам, ну ты готова?
В машине Лера сидела рядом с Глебом, на переднем сиденье. На заднем Татьяна Николаевна читала детям стихи о природе, а те все время елозили, щипали друг друга и в лирику вникать совсем не хотели.
– Вот и меня так маменька стихами грузила, – тихонько подмигнул Лере Глеб. – Хоть бы один стих где в памяти зацепился.
Лера фыркнула.
– …И пробуждается от сна… – певуче декламировала Татьяна Николаевна, – …природа… Глеб! Да выключи же музыку! Она бьет по ушам!.. На чем я остановилась?.. Ага… Природа!..
Глеб снова заговорщицки взглянул на Леру и сделал музыку тише. И она ему в ответ улыбнулась точно так же – будто между ними есть какая-то тайна. Ей теперь вообще хотелось улыбаться все время. Она то и дело незаметно бросала на Каратова быстрые взгляды и все пыталась понять, как же можно было бросить такого мужчину, да еще с маленькой, родной дочкой? И спокойно жить при этом… Анфиска – чудо! Это такой ребенок, которого все время хочется тискать, но сама девочка уже давненько считает себя взрослой. Поэтому никаких телячьих нежностей не допускает… Хотя к отцу сама вон как липнет. A отец… Татьяна Николаевна сказала, что он врач. Да Лера и сама помнит, как он пришел к ним домой. Как он деловито измерял ей температуру, как смотрел на нее… Смотрел… A теперь она с ним в одной машине… они едут отдыхать… Эдакая сладкая иллюзия обычной, дружной семьи – двое деток, бабушка и папа с мамой… Именно о такой семье Лера и мечтала всю жизнь. A было-то все совсем не так.
Муж очень хотел сына, а когда родился Вадик, он не мог на него спокойно смотреть. Вадик родился болезненным, маленьким, и папаша называл сына не иначе как «твое отродье», никак не мог смириться, что мальчик был похож на мать, а не на него и его родню. У них в семье все были крепкие, кряжистые, куда там крохе до отца. Да еще эти бессонные ночи… Болезни… Муж, как он говорит, долго терпел. Целых два года. A потом начались загулы, женские голоса по телефону… Он терпел… A сколько терпела она? И при нем, и даже когда муж ушел, а к ним в дом за ненадобностью переселил свою матушку… Лере казалось, что так живут многие, что вот еще чуть-чуть… что вот она немножко поднимется… A чуть-чуть перерастало в годы. И Вадька научился вжимать голову в плечи и терпеть тычки одноклассников, и Лера сама привыкла сносить все от свекрови, от сотрудников, от всех… A зачем? Ведь можно же жить вот так, как Каратовы. Свободно, гордо, весело, с любовью… A ведь судьбы чем-то схожи…
